Башня. Новый Ковчег - Евгения Букреева

же ж, — женщина повернулась к Нике и, словно извиняясь перед ней, сказала. — Каждый раз именно с этим замком такое…

Она не договорила, осеклась, и вдруг, каким-то осунувшимся голосом даже не сказала — выдохнула:

— Лиза?

Женщина стояла в тени, и Ника не могла видеть её лица. Но упоминание имени матери и уже знакомые интонации в голосе заставили её вздрогнуть. Анна — а это была она — сделала шаг навстречу Нике, выйдя на свет. На её лице читалась явная растерянность. Впрочем, Анна быстро взяла себя в руки.

— А… Ника. Это ты… Ты ко мне?

— К вам? С чего вы взяли? — слова прозвучали резко и грубо, но Нике было плевать.

Меньше всего на свете она ожидала встретить здесь, в пустом коридоре Анну, не ожидала и не хотела этого. Ника почувствовала, как в груди поднимается глухое раздражение: и, оттого что Анна к ней обратилась, и, оттого что смогла предположить, допустить даже на минутку, что Ника пришла именно к ней, но больше всего, оттого что Анна назвала её именем матери — именем, на произношение которого у Анны, по мнению Ники, не было никакого морального права.

— Я просто подумала, нам ведь и правда стоит поговорить. Особенно после того, что ты узнала сегодня…

— Мне лично не надо, — перебила её Ника. Она развернулась, чтобы уйти, но не успела.

— Погоди! Не уходи вот так, — Анна схватила её за локоть. — Мы же не чужие друг другу, Ника!

— Не смейте меня трогать, — Ника яростно выдернула руку. — Никогда, слышите, никогда не прикасайтесь ко мне. Понятно?

Её охватил гнев. Бесцеремонность этой женщины злила и возмущала.

— Вы мне никто, вообще никто, — прошипела она. — Я вас знать не знаю и знать не хочу. Явились неизвестно откуда, здравствуйте, я ваша тётя. А где же вы были всё это время? Что-то я не припомню, чтобы вы приходили к нам на праздники, на дни рождения. Или куда там приходят любящие тёти к дорогим племянницам?

— Ника, я тебя понимаю. Понимаю, — Анна теребила в руках магнитную карту. — Только и ты меня пойми. Не могла я приходить к вам, не могла… особенно после того, что сделал твой отец…

— Да? И что же он такого сделал? Ну?

В соседней квартире вспыхнул свет. Ника инстинктивно обернулась. Сквозь неплотно прикрытые жалюзи она разглядела промелькнувший силуэт мужчины.

— Кажется, мы кого-то разбудили, — Анна занервничала. — Ника, давай пройдём ко мне и обо всем спокойно поговорим. Пожалуйста.

В голосе Анны зазвучали просящие нотки. Ника хотела сказать «нет» — ни продолжать этот дурацкий разговор, ни тем более заходить к Анне совершенно не хотелось. Она открыла уже рот, но из соседней квартиры раздался плач ребёнка. Нике стало не по себе.

— Ладно, — буркнула она.

Анна быстро, словно боясь, что Ника вдруг передумает, снова вставила карту в слот замка, резко провела. На этот раз карта сработала сразу. Анна толкнула дверь, та тихонько скрипнула, отворилась внутрь, обнажая тёмное нутро чужого жилища. Не дожидаясь приглашения и повинуясь какому-то безотчётному чувству, Ника шагнула за порог.

Она слышала, как Анна зашла следом, щёлкнула выключателем. Вспыхнул свет, на удивление яркий и ослепляющий. Чуть попривыкнув к свету, Ника с любопытством огляделась. Квартира, судя по всему, была небольшой, прихожей в ней не было, и вместо этого сразу начиналась комната, вероятнее всего — общая, заполненная, как и большинство других квартир в Башне, безликой стандартной мебелью. Не то чтобы Ника часто ходила к кому-то в гости, но там, где она бывала, она видела всё те же одинаковые диваны со скучной серой или бежевой обивкой, белые пластиковые стулья и столы, шкафы, этажерки, полочки. Мебель, выходившая из 3D-принтеров, была утилитарной и без изысков — добротная такая мебель, ценившаяся не столько за удобство, сколько за долговечность.

И всё-таки — Ника ещё раз огляделась, бросила взгляд на бежевый диван у стены, низкий столик, стеллаж, заставленный какими-то безделушками — всё-таки было здесь что-то такое, отчего комната не выглядела казённой, но что — Ника не могла объяснить словами. Она просто чувствовала, как из-под безликой обстановки проступает душа — душа старого и запущенного жилища.

Эта душа в представлении Ники никак не вязалась с образом Анны. Анна, холодная, резкая, вся как будто состояла из острых углов. А комната была плавной, мягкой, даже уютной. Анна казалась в ней инородным предметом, не хозяйкой — гостьей.

Вспомнив вдруг, зачем она здесь, Ника снова разозлилась. Мысленно отругала себя за то, что поддалась и зашла сюда.

— Присядешь? — Анна показала рукой на диван.

Ника отрицательно помотала головой.

— Я ведь тебя с Лизой перепутала, там, в коридоре. Даже удивительно, как ты на неё похожа. Ты же — вылитая моя Лиза…

Нике многие говорили, что она похожа на мать, да она и сама это знала, но эти слова, может, оттого что их сказала Анна, или, оттого как она их сказала, заставили её замереть. Она, возможно, в первый раз за всё это время, внимательно на неё посмотрела. По худому лицу той катились слезы. Анна их не смахивала, не стирала, стояла перед Никой, опустив руки вдоль тела, и беззвучно плакала. Странно было видеть плачущую Анну. Странно и отчего-то неприятно.

— Ты вот меня спросила, а что же такого сделал твой отец, — Анна наконец подняла руку, смахнула слезу. — Что ж… я скажу тебе, что он сделал, скажу… Но сначала посмотри кругом. Здесь, в этой квартире прошло наше детство. Моё и Лизы. Мы тут жили втроём, я, Лиза, папа. И потом, когда Лиза вышла замуж, она всё равно сюда прибегала. Постоянно. И тебя, когда ты была совсем маленькой, приводила. Ты этого, конечно, не помнишь, но так было…

Анна замолчала, быстро пересекла комнату, подошла к стеллажу с безделушками.

— Это всё Лиза собирала. Расставляла тут всю эту чепуху, смеялась, болтала всякую ерунду, папу смешила. Вот… вот тут её фотографии, рисунки, — Анна взяла с полки папку, развернулась к Нике. — Папа всё сюда убрал, когда Лизы не стало. А я… я даже смотреть их не могу. Не могу. А ты спрашиваешь, что сделал твой отец!

Она вдруг резко вскинула руку, папка выскользнула, с шумом упала на пол, раскрылась. Её содержимое веером разлетелось Нике под ноги. Рисунки, карандашные наброски, старые фото. Юная Лиза. Запрокинула голову, смеётся. Молодая Анна… тоже смеётся.

— У меня дороже твоей матери никого в жизни не было! Никого! И если бы не твой отец…

Ника вспыхнула, перебила Анну:

— Папа любил маму! И сейчас её