Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

Брианне рассказать о неожиданном визите. Значит, к ужину следовало ждать еще троих.

Улисс увел лошадей в конюшню, предоставив Дункану самому объясняться с Джейми в кабинете.

— Мы уезжаем в Канаду, — сказал Дункан, прикрыл глаза и с наслаждением принюхался к виски в стакане, как будто к ароматической соли. Он явно нуждался в выпивке — бедняга совсем измотался, лицо и волосы посерели от пыли.

— В Канаду? — Джейми удивился не меньше меня. — Бога ради, Дункан, что ты делаешь?

Тот устало улыбнулся.

— Речь о том, чего я не сделал, Mac Dubh.

Брианна рассказала нам об исчезновении золота и обмолвилась о договоренностях Дункана с лордом Дансмуром в Вирджинии, но подробностей не знала, ее ведь похитили несколько часов спустя.

— Ни за что бы не поверил, что дело примет такой оборот, — покачал головой Дункан.

Лоялисты в предгорье из большинства внезапно превратились в напуганное и преследуемое меньшинство. Некоторых буквально выгнали из собственных домов. Многие укрылись в лесах и болотах, другие серьезно пострадали.

— Даже Фаркуард Кэмпбелл. — Дункан устало потер щеку. — Его вызвали в Комитет Безопасности, потому что он предан Короне, и угрожали, что отнимут плантацию. Фаркуард откупился — внес огромный залог и пообещал, что подчинится. Его отпустили, но дело едва не приняло дурной оборот.

Этого хватило, чтобы напугать Дункана до полусмерти. Ему не удалось поставить лоялистам обещанные ружья и порох, поэтому он остался совсем один. Никто не вступится за него, когда хлынет очередная волна расправ, а она хлынет довольно скоро, и дураку понятно.

Поэтому Дункан решил продать Риверан, пока плантацию не захватили. Он оставил за собой пару складов у реки и еще какую-то собственность, однако уступил землю, рабов и скот и предложил жене переехать в Канаду, как делали многие лоялисты.

— Там Хэмиш Маккензи. Они с ребятами из Леоха, когда сбежали после Каллодена, основали там Новую Шотландию. Хэмиш приходится Иокасте племянником. Денег у нас хватит… — Дункан бросил рассеянный взгляд в прихожую, где Улисс свалил вещевые мешки, и криво усмехнулся. — А если ничего не выйдет… Что ж, говорят, там можно славно порыбачить.

Джейми улыбнулся вымученной шутке и подлил гостю виски. Перед ужином он заглянул ко мне в операционную и только покачал головой.

— Они собираются по суше добраться до Вирджинии и сесть на корабль до Новой Шотландии. Может, получится отплыть из Ньюпорт-Ньюс. Порт небольшой, есть шанс прорваться через английскую блокаду. По крайней мере, Дункан на это надеется…

Я тяжко вздохнула. Поездка предстоит не из легких, а Иокаста далеко не юна. К тому же с ее глазами… Не то чтобы она мне сильно нравилась, особенно в свете того, что мы недавно выяснили, но я ей сочувствовала — вот так бежать из собственного дома и плыть в такую даль с ее здоровьем… Волей-неволей поверишь в божественное возмездие.

Я оглянулась через плечо, убедилась, что Дункан поднялся наверх, и тихо спросила:

— А что будет с Улиссом? И с Федрой?

Джейми поджал губы.

— Я попросил Дункана продать мне девчонку. А чуть позже освобожу; может, отправлю ее к Фергусу в Нью-Берн. Дункан согласился и выписал закладную. — Джейми кивнул в сторону кабинета. — Что до Улисса… — Его лицо помрачнело. — Думаю, с ним все уладится само собой, саксоночка.

Миссис Баг позвала ужинать, и я не успела спросить, что он имел в виду.

* * *

Я отжала припарку из гамамелиса и каликанта и аккуратно уложила на глаза Иокасте, предварительно напоив ее болеутоляющим настоем из ивовой коры. Припарка не исцелит прогрессирующую глаукому, но хотя бы успокоит ткани. И врачу, и пациенту часто становится легче от самих процедур, пусть и почти бесполезных.

— Принесешь мне вещевой мешок, деточка? — попросила она. — Я там немножко травки собрала, вдруг тебе пригодится.

Я нашла мешок сразу по запаху.

— Где ты ее достала?

— У Фаркуарда Кэмпбелла, — деловито сообщила Иокаста. — Когда ты объяснила, в чем беда у меня с глазами, я спросила Фентимана, знает ли он какое-нибудь лекарство. Он где-то слышал, что помогает конопля. А Кэмпбелл ее возделывает, у него целое поле. Вот я и решила попробовать. По-моему, помогает. Отсыплешь мне немного? Будь так добра.

Развеселившись, я развернула сверток с травой, положила рядом стопочку папиросной бумаги и направила руку Иокасты. Та перевернулась на бок, взяла добрую щепотку пахучей травы, насыпала ее в центр бумажного квадратика и скрутила самый тугой косяк, который я видела в Бостоне.

Не говоря ни слова, я поднесла к концу папиросы свечку. Иокаста втянула дым и откинулась на подушки.

Она молча курила, а я переставляла безделушки. Не хотелось уходить, пока она не заснет, а то еще ненароком спалит весь дом. Иокаста явно очень устала.

Сильный дурманящий запах вызвал к жизни обрывочные воспоминания. Несколько парней из группы студентов‑медиков как-то покурили в свой выходной и пришли в больницу в пропахшей одежде. Так же пахло от некоторых пациентов, которых привозила неотложка. Время от времени я чуяла слабый душок от Брианны, но не задавала вопросов.

Сама я никогда не пробовала курить траву, однако сейчас запах показался мне успокаивающим. Даже чересчур. Я пересела поближе к окну.

Весь день шел дождь. Насыщенный озоном воздух пропах древесной смолой и приятно освежал лицо.

— Ты все знаешь, так ведь? — прозвучал за спиной тихий голос Иокасты.

Я обернулась. Она лежала неподвижно, будто мертвая. Повязка на глазах придавала ей сходство с Фемидой. Какая ирония, подумалось мне.

— Знаю, — так же спокойно ответила я. — Не очень-то честно по отношению к Дункану, как считаешь?

— Нечестно, — еле слышно выдохнула Иокаста вместе с дымом. Она лениво поднесла папиросу к губам и затянулась еще раз, так что кончик вспыхнул красным. Я внимательно следила, но, кажется, она чувствовала, когда пора сбивать пепел — как раз вовремя поднесла папиросу к свечному блюдцу.

— Он тоже знает, — обыденным тоном продолжила она. — О Федре. Понял, когда я велела ему прекратить поиски. Уверена, и об Улиссе ему известно, хоть он и не говорит.

Иокаста вытянула руку с папиросой и аккуратно сбила пепел.

— Знаешь, я сказала, что не стану его винить, если он уедет без меня. Дункан сперва заплакал, а потом ответил, что поклялся быть со мной в горе и радости, и я ведь тоже клялась, разве нет? Клялась, говорю, а как же. И он сказал: «Ну вот». Так что такие дела.

Она умолкла, улеглась поудобнее и курила дальше в тишине.

Я отвернулась к окну и уперлась лбом в раму. Внизу открылась дверь, из дома выскользнула темная фигура. Когда дверь захлопнулась, стало