Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

На губах девушки расцвела натужная, сквозь душевную боль, улыбка, а всё прекрасное лицо стало выражением всех печалей.

- Вот видишь, а ты говорил у нас нет шансов. Может быть выкинут за «Круг интеллекта».

- Это было бы прекрасно. С тобой рай был бы и в трущобах… ты ведь тогда вернула меня к жизни.

Маритон почувствовал отраду от того, что проведёт последние минуты жизни с девушкой, которую любит, с человеком, ради которого готов свершить самую непростительную глупость. Он рядом с дамой, от которой на душе становится легко и приятно.

«Если я сегодня умру… я согласен с этим».

Для аккамулярия сегодняшний день стал верхом неожиданностей и самых удивительных выводов. Целая жизнь уложилась в чуть больше двенадцати часах, промелькнувших, словно луч света, исторгаемый яркой полыхающей теплом звездой, несущийся в бездонной космической тьме. Но всё кончается, уступая место ночи, и минуты жизни постепенно подходят к концу. Чем же мог запомниться этот странный день? Стать свидетелем того, как люди меняют собственные устоявшиеся идеалы и устои, вокруг которых выстраивалась вся жизнь буквально за пару часов. Сначала кардинал превратился в отступника, а затем и Анна взбунтовалась против режима. Нужно было только пролить немного истины на сердца и глаза прозреют сами. Мятеж против «идеального» устройства и его скоротечное подавление. Утренняя апатия и усталость от однообразия мира откинулись в тот момент, когда Маритон сел за одно место с сильными Информократии сей. Но самое главное это не участие в собраниях и присутствие посреди самой настоящей войны… нет. Истинно и единственно важное в жизни Маритона сейчас рядом с ним, лежит головой на плече и сжимает руку, даря теплоту чувств. И вся свистопляска и безумие произошедшего не стоят сакральных моментов общения с Анной, секунд раскрытия чувств. От них душа переполняется ощущением благодати.

- Всё это, прожитое, - с придыханием заговорил бывший аккамулярий, - стоило того.

Несмотря на теплоту, страх и ужас всё же сковывал рассудок мужчины. Земные властители, одурманенные властью и безумством собственных идей, решаются увенчать эти двенадцать часов страшным зрелищем – казни или разжалование, устроив свой «День гнева» для надуманных отступников от «идеального мира», потешаясь ролью распорядителей судеб.

- Маритон, - ропотною речью зазвучало имя. – А зачем целовались люди в древности? – к весьма неожиданной теме перешла Анна, отчего Маритон едва дрогнул естеством. – И почему сейчас это даже в Системах удовлетворения сексуального инстинкта запрещено?

- Так люди выражали в старые времена любовь друг к другу и проявление самых светлых чувств. И запретили это, потому что апостолы боятся, если люди начнут целоваться, то это породит угрозу их учению… безумные сволочи.

Анна чуть приподнялась и подняла голову с плеча. Свободная рука девушки касается щеки Маритона, по его коже прошла странная и необычная дрожь, получившая свой резонанс в душе, и оборачивает её к себе.

- Что ж, - трепетно говорит Анна. – Если это выражение любви…

Девушка устремляется губами к губам мужчины и все фибры души поют от странного и нового ощущения. Она предвкушает момент самоприкосновения их уст, радость и приятный страх, сомнения и ропот, любовь – всё смешалось в душе, порождая неистовой бурлящий эмоциональный котёл.

Пара сантиметров оставалось, как раздаётся истошный писк, заставивший влюблённых шарахнуться друг от друга уже в первобытном страхе. Второй звук, уже послабее ознаменовал открытие двери, что с ржавым скрежетом открывается, давая войти вовнутрь достопочтенным господам.

Первый проходит киберарий. Шарканье его алого плаща и скрип кожаных сапог заполнили всё помещение. От его длинной белой винтовки исходит гнетущий и нестерпимый гул, а взор синих диодов говорит о том, что в киборге ничего живого не осталось. Вторым проходит Легат, в застёгнутом пальто. Его же взгляд полон осуждения, а вся гримаса на лице выражает отвращение, которое питают к самым отпетым бандитам. Он спокоен и устрашающе молчалив. И последним в камеру проходит высокий мужчина, в длинном тканевом балахоне, представленным чёрно-белой шашечкой.

- Десять минут назад вам был вынесен приговор, – бездушно начал Легат. – Я лично выступал за то, чтобы подвергнуть вас полной ликвидации из нашей совершенной Системы, путём материального уничтожения. Но суд решил иначе.

- Да, – подхватил высокий длинноволосый чернявый парень в балахоне. – После долгого разбирательства и установления всех фактов суд пришёл к выводу, что целесообразнее будет оставить в живых одного аккамулярия и направить его на осквернение физическим трудом, путём придания програманнства «А-8» и отправки на промышленный металлургический завод № 12.

Маритон тут же удивился, зная, что через пару-тройку часов город исчезнет в вихре адского огня, сброшенного с небес бомбардировщиками. Видимо Легат не предупредил судью о том, что через недолгое время город разберут по камешку. Что ж, хоть слугу проклятого правосудию налёт заберёт с собой.

- Тем самым, - продолжает мужчина, уставив взгляд в открытую папку, - суд на основании Протокола «Delete» пункта первого статьи второй раздела третьего выносит следующий приговор: «Маритон УК-115 приговаривается к изгнанию за пределы Круга Интеллекта пожизненно с присуждением програманнства «А-8» и приписан к промышленному металлургическому заводу № 12, к которому обязан проследовать. Анна УК-205 приговаривается к физическому устранению. Приговор приводится к исполнению у главных ворот».

Хлопок папки чуть не совпал с последним ударом сердец пары. Анна ощутила слабость по всему телу и готова рухнуть на холодный бетонный пол, а из выразительных глаз невольно потекли ручьи горячих слёз. Маритон же полон ненависти и злобы. Он готов наброситься на всех и порвать своими руками, но рефлексы киберария таковы, что мужчина и шелохнуться не успеет, как сгорит в огне выстрела.

- Ублюдки! – в сердцах кричит Маритон и ему ответом становится лёгкий кивок Легата, ставший сигналом к действию – Киберарий в четверть силы бьёт прикладом бывшего аккамулярия по лицу, и мужчина, получив сокрушительный удар, склоняется над полом, сплёвывая кровь с разбитой губы.

Анна склонилась над парнем, стараясь хоть как-то помочь ему.

- Вышвырнете их! – приказывает судья.

Киборг моментально одевает на обоих наручники, скрутив руки за спину, и мощными толчками стальных рук, пальцы которого повторяют конфигурацию костей человека, выгоняет всех в длинный коридор, выкрашенный в серый цвет. Двери, стены, потолки та же керамическая плитка под ногами – то же серая.

Пройдя через длиннющий коридор, пара выходит на улицу, покинув место содержания в сопровождении Легата и «киберария. По лицам тут же ударяет порывистый холодный ветер, веющий студёным духом свободы и