Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

капли дождя – слёзы небес ледяной дробью забили по телам и вода смысла прохладной рукой остатки крови с лика Маритона. Под ногами вновь чувствуется скользкая стекло-плитка, по которой не удобно ходить во время дождей. И снова пространство неприятно сжимают массивные тридцатиэтажные дома, которые вот-вот обратятся в пыль, как бы напоминая о скоротечности жизни и её подчинения воли «достойнейших».

Вокруг ружья взметнули в боевое положение солдаты городской ауксилии, привлечённые сюда для приведения приговора в исполнение.

- Какой почёт, – иронизирует девушка, не боясь смерти, что сильно волнует Маритона. – Целый достойный конвой.

- Иди, отступница. – Распоряжается Легат, подталкивая её.

До единственных главныхв врат, через которые Маритон и Анна сегодня ездили на расследования, отсюда подать рукой, метров двести только нужно пройти под холодным дождём. Они даже отсюда видны – стальные, само раздвигающиеся, зажатые между двумя огромными башнями, от которых исходит высокая технологичная стена размером с пятиэтажный дом. А путь к ним преграждают всего пару однотипных двадцатиэтажных зданий.

- Скажи, Маритон, - шёпотом начала девушка, благо шум дождя скрывает её слова, - а диск ещё у тебя.

- Да, а что? – шепчет мужчина.

- Прошу тебя, во имя человечества, ради меня, расскажи всему миру, что происходит здесь. Молю тебя… если у тебя получится, используй его. И да пусть благословит тебя старый Бог.

Бывший аккамулярий молчит. Его душа не может смириться с одной-единственной мыслью – через пару минут Анны не станет, в горле перехватывает от этого, грудь стягивает тяжёлыми цепями. Он готов накинуться на солдат, но его просто опрокинуть на плитку и заставят смотреть на то, как его возлюбленную убивают.

Минута за минутой и так пока процессия не выстроилась напротив грубых, сверкающих в свете десятка фонарей, исторгающих в пространство меланхоличный и яркий лунный свет. Пленников поставили напротив ворот, а десяток воинов в алых одеждах, под руководством киберария и Легата остановились напротив них и уставили винтовки на «опасных преступников». И сама стена повисла над всеми, как зловещий рок.

- Снять наручники, – приказывает Легат, на что киборг жмёт на тонкое устройство и наручники сами рухнули с лязгом на плитку.

- Ты как? – тяжко звучит вопрос, перешедший в слёзные моления. – Прости, Анна, прости меня. Я не смог тебя уберечь. Прости. – Но девушка практически в ступоре от ужаса крадущейся смерти.

- Тридцать секунд вам на прощание, – «милостиво» дарит время Легат.

Анна и Маритон стоят и смотрят друг на друга, не зная, что делать. Дама тихо плачет и стонет, из её глаз текут слезы, но выражение лица до безобразия спокойное и лишь печальный взгляд, устремлённые в глаза возлюбленного выражает её боль и страх. Мужчина видит это, и горестно посмотрев на свою любовь, говорит:

- Знаешь, мы и так сделали много глупостей, – С задором в оливковых глазах и трепетом в голосе, говорит девушка. – Осталось только одна.

Маритон берёт Анну грубыми мокрыми руками за шею и скоротечно касается губами её уст, отчего все их эмоции и чувства взорвались бурей различных ощущений. Сердца обоих затрепетали и забились в унисон, так сильно, что стук чувствуется на виске и у горла. Это не страстный поцелуй опытных любовников, а скорее ропотное чувственное и неопытное соприкосновение людей, пребывающих в первой и истинной любви, соединения двух душ, достойное памятника в мире абсолютной анемии чувств. Они могут ещё долго так простоять, но сухая речь обрывает сей момент:

- Прекратить это безумие! – грозно приказывается Легат и обращает речь в наручный передатчик. – Открыть ворота.

На плечо мужчины ложиться рука киберария и прикладывая неестественную кибернетическую силу, одёргивает мужчину от девушки. Анна, рыдая и вскликивая, пытается ухватиться за тянущиеся к ней руки мужчины, но подпрыгнувший с места солдат ауксилии бьёт прикладом девушку, заставляя её потерять равновесие и упасть на четвереньки.

- Я убью тебя! – надрывая глотку, на весь квартал кричит Маритон, смотря на Легата, тонущего в лучах искусственного света и злобно ухмыляющегося. – Я уничтожу тебя, поскуда!

- Ну, давай, я буду ждать, – позволяет себе отпустить жестокую иронию Легат.

Киберарий наносит удар под дых и подсечным ударом по ногам кидает мужчину на спину, после хватает его за шиворот и тащит за ворота по скользкому покрытию. И с этого положения он отлично видит конец. Десять плазменно-ударных ружей типа «палач», похожих на плоские вертикальные доски, выкрашенные в чёрный цвет с ручкой для стрельбы. Внутреннее состояние плазмы таково, что при уже распылении на живую ткань она превращает её в пепел и уголь.

- Исполняйте приговор.

Концы ружей засветились белым сиянием и дали залп, до нестерпимой слепоты озаривший местность и ударивший по ушам жутким шипением. За секунду тело девушки исчезло в ослепительном вихре света, вокруг которого за мгновение образовывается ореол пара от соприкоснувшихся с частицами разогретого ионизированного газа капель воды.

- Не-е-ет! – проревел Маритон.

Когда воздействие ружей сошло на нет, лишь кучка пепла и тлеющих углей остались лежать на стекло-плитке. Анны не стало за одну секунду, Инфо-философия стёрла её из жизни несчастного парня лишь за мгновение, обозначив и исполнение «правосудия».

Маритон наблюдал за тем, как Анна за миг стала пылью, обратилась в уголь под адским напряжением нескольких орудий. Его неистовый крик надорвал связки и полностью сбил голос. Мужчина закашлялся и схватился за горло, когда «Киберарий» всё же вышвырнул его за стену. Всё кончилось в тот момент, когда тяжёлые ворота закрылись, как занавес в театре, тем самым завершая целый этап жизни бывшего слуги Иинформократии.

Глава девятая. Последний пастырь

22:55. Где-то в глубине промышленного района № 1-1.

Погода переменилась, став более спокойной и размеренной. Теперь она не рыдает ливнем или шквальным дождём и не кричит дикой агонией в шторме и ветряных завываниях. Погода тихо и мирно плачет, что выражается в спокойной мороси, редких вспышках молнии и колком ледяном ветре, грызущим незащищённые участки тела.

Но для Маритона всё равно, и тем более разум отказывается принимать ощущения, игнорирует страдания плоти, наполнившись воем психическим и терзаниями души, которая едва ли не мертва. Его изодранный, дёргающийся на ветру плащ покрылся таким количеством дыр, что уже ничем не способен защитить от холода. Майка порвалась в нескольких местах и представляет собой драную