Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

когда это произойдет, все вокруг кажется настоящим и постоянным, как будто это и есть моя реальность. И в своей реальности я бы хотела оставить подарок Ридлана себе.

– Очень надеюсь, – отвечает тетя. – Так или иначе, мне бы не хотелось, чтобы там было какое-либо недопонимание. Люси, отправь подарок Нокса обратно. И никаких записок, мы же не хотим начинать переписку. Пора отправляться в Эпсом, или к нашему прибытию скачки уже начнутся.

Люси поворачивается и подавленно смотрит на меня: «Мне жаль», – одними губами произносит она.

– Ну ладно, – сдаюсь я, возвращая ей шкатулку. Но успев спрятать зеленое мыло в складках платья.

Если кто-то думает, что дерби в Эпсоме – это лошадиные скачки, он ошибается. Точнее, лошади бегут, разумеется, но рама здесь важнее картины.

Такое ощущение, что весь Лондон решил перебраться в деревню: в Суррее сегодня можно встретить зрителей из всех слоев общества.

Кто-то всю ночь шел до Эпсома пешком из Лондона, чтобы присутствовать на таком событии.

Мы, как и весь высший свет из Мэйфера, прибыли в лучшем своем экипаже. Все семейства, которые обладают определенным весом в обществе, пользуются возможностью похвастаться своим статусом.

Будь мы в будущем, почетное место, где мы оставили экипаж, было бы заставлено «Порше», «Феррари» и «Астон Мартинами». Vogue отправил бы корреспондентов с фотографами снимать гостей, которые бы дефилировали перед ними, хвастаясь новыми, только что от портных, платьями.

А украшения! На каждой женщине золота и драгоценных камней почти под центнер, и все это сверкает на солнце, которое сегодня изволило показаться среди облаков.

– Да, это королевский голубой сапфир, – хвастается Аузония брошью на своем голубом спенсере. – В обрамлении двенадцати бриллиантов.

– Изысканное украшение, – делает ей комплимент тетя.

– Новое, – добавляет Аузония. – Как раз, я подумала, для такого события. Какая жалость, что Ребекка не надела никаких украшений… без них наряд кажется незавершенным.

– Не хотела рисковать и потерять ценные вещи, – отвечаю я. – И платье мне нравится именно в таком виде.

Платье пришло прямиком из ателье миссис Триод, и тетя Кальпурния настояла, чтобы я приколола к волосам цветок из букета Чарльза Резерфорда.

Я же, не соответствуя всеобщему стереотипу об англичанах и не являясь страстной поклонницей лошадей и собак, о скачках не знаю ровным счетом ничего, так что перед отъездом успела выудить из тайника и включить телефон – свериться с исследованиями, которые загрузила себе в библиотеку для подготовки к диссертации. В частности, «Досуг в эпоху Регентства: спорт и ставки», в котором нашлось драгоценное приложение с альманахом всех скачек с 1811 по 1820 год. Я знаю всех соперников, наездников и даже победителя: это Принц Леопольд, гнедой конь герцога Йоркского.

Но вся подготовка оказывается бесполезной, потому что в нашей ложе говорят только мужчины, а женщины играют роль молчаливых зрительниц, расточая широкие улыбки.

– Нектар в этом году в отличной форме, – громко заявляет Чарльз Резерфорд, и все собравшиеся одобрительно кивают.

– На Ньюмаркете он разгромил всех соперников, – соглашается Арчи.

– Вы уже сделали ставки, господа? – спрашивает Беннет, верный своей роли букмекера на скачках.

– Когда начало? – спрашивает лорд Мэндерли.

– Через четверть часа, – сверившись с карманными часами, отвечает Резерфорд. – Уже скоро. – Потом качает головой: – Старый полковник Петерсон поставил на Принца Леопольда.

Все вокруг смеются над этим незнакомым мне полковником.

– Та пуля, что он получил при Катр-Бра, лишила его разума, – посмеивается отец Аузонии, и всем становится только веселее – всем, кроме герцога Веллингтона.

– Нектар – верная ставка, я приехал пораньше, обошел конюшни, и по сравнению с остальными он точно выглядит победителем, – вторит ему мой кузен.

Возможно ли это? В моем альманахе значится победителем именно Принц Леопольд. Они все ошибаются.

– На мой взгляд, – подливает масла в огонь Резерфорд, – лишь безумец мог поставить на этого гнедого, который к тому же строптив, точно истеричная девица. Представить только, десять гиней! Ему понравится вкус проигрыша…

– Двадцать гиней! – восклицаю я, и ко мне поворачивается несколько пар вытаращенных глаз. – Двадцать гиней на Принца Леопольда, – повторяю я, вызвав лишь всеобщее веселье. Мужчины хохочут, женщины прячут смешки за веерами, и только леди Селеста, вздохнув, качает головой, точно говоря: «Не обращай внимания».

– Кузина, ты случайно выпила бокальчик пунша на голодный желудок? – шутит Арчи. – С каких пор тебя интересуют лошади?

– У меня свои причины, – отвечаю я. – Можешь одолжить мне денег? Потом я тебе их верну.

– И как же? – мрачнеет он.

Ох, точно. Он же не знает о моем незаконном заработке в журнале.

– Из своего приданого.

– Дорогая, юной леди крайне неуместно ставить на лошадей, – возражает леди Сефтон.

– С каких пор Ребекка знает, как ведут себя юные леди? – ехидничает Аузония, поглаживая сапфир.

– Не говоря уже о том, чтобы ставить на того, кто точно проиграет, – хихикает Мэри Энн, жена Беннета и, судя по всему, подружка-змея Аузонии.

– Она, без сомнения, шутит, – прекращает обсуждения Резерфорд. – Леди Ребекка, не стоит вам в это вмешиваться. Если вы в самом деле желаете принять участие в ставках, я могу чисто символически поставить гинею за вас, на Нектара.

– Но я не хочу ставить на Нектара, – возражаю я. Теперь для меня это вопрос принципа.

– Но он же фаворит, – возражает Резерфорд.

– Я профинансирую ставку леди Ребекки, – вмешивается третий голос.

Ридлан.

От его появления в нашем шатре Резерфорд каменеет.

– И речи быть не может, – объявляет он.

– Вся эта суматоха крайне неуместна, – вмешивается тетя Кальпурния. – Ребекка не станет вообще ни на кого ставить.

– Конечно, кто захочет потерять двадцать гиней? – вторит ей дядя.

– Я согласна, – решительно заявляю я.

– Я выступлю гарантом чести леди Ребекки, – объявляет Веллингтон. – И свидетельствую, что сэр Ридлан Нокс по своей воле финансирует ставку, ничего не требуя взамен ни в случае выигрыша, ни в случае проигрыша.

– Благодарю вас, генерал, – говорю я с небольшим реверансом.

– Дорогой Резерфорд, похоже, леди Ребекка не прислушивается к вашим советам, – хмыкает Веллингтон. – Что ж, я награжу победителя в этом противостоянии одной из бутылок шампанского, которое мы забрали из штаб-квартиры Наполеона в Ватерлоо.

Звук труб возвещает о начале скачек, и мы все выстраиваемся у деревянных перил по краю трибуны; Ридлан встает слева от меня, Веллингтон – справа.

– Вы вернули мой подарок, – тихо обращается ко мне Ридлан. – Даже без объяснений, без пары строк. Могу я узнать почему?

– Моя семья сочла это неприемлемым, – шепчу в ответ я.

– Я полагал, мнение других людей вас мало волнует. – В его голосе слышится негодование. – Я ошибался.

– Вы не ошиблись, но если они подумают, что вы проявляете ко