Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд

Группенфюрер Кальтенбруннер разглядывал какое-то время свой кофе, затем выпил его одним глотком, поставил чашку обратно на поднос и потянулся за портсигаром.

— Документы, которые требуют моей подписи, складывайте на край стола, вот сюда.

Я медленно опустила письмо, куда он мне сказал, и продолжала пристально смотреть на него, но группенфюрер Кальтенбруннер как нарочно игнорировал мой настойчивый взгляд и только протянул мне следующее письмо, занявшись своей сигаретой.

— Открывайте.

Я и пальцем не пошевелила, пока он наконец не повернулся ко мне.

— Что такое, фрау Фридманн?

— Сколько людей живут в той деревне?

— Откуда мне знать?

— Их всех теперь поголовно расстреляют?

— Если рейхсфюрер так приказал, то да.

— Только вот приказ подписывать будете вы, а не рейхсфюрер.

Он повернулся на стуле и посмотрел мне прямо в глаза, всё больше хмурясь.

— К чему вы всё это ведёте, фрау Фридманн?

Я пожала плечами.

— Совершенно ни к чему. Просто это новая для меня должность, и я хочу убедиться, что всё понимаю правильно. Так все приказы о массовых расстрелах всегда направляются на подпись шефу РСХА, верно?

Группенфюрер Кальтенбруннер слегка сузил глаза, но я и тогда не отвела взгляда. Мне дела не было, что ему мои слова пришлись против шерсти; если он с таким безразличием мог отправить всех этих людей на смерть одной своей подписью, то я имела все права хотя бы ткнуть его в это носом, как бы ему это не было неприятно.

— Верно, фрау Фридманн. Это называется следованием форме и субординации.

— А я-то думала, это называется массовым уничтожением.

Он так резко поднялся со стула, что я невольно отступила назад.

— Да что вы от меня такого хотите?! Не подписывать приказ, потому что в вас вдруг проснулось сочувствие к жителям этой, как её там, деревни?! Вы этого от меня хотите? Отказаться следовать приказам рейхсфюрера и может вообще перед трибуналом предстать за измену из-за пары сотен треклятых большевиков?!

Я уже видела несколько раз, какой эффект производил его громкий голос и гневный вид на его подчинённых, которые обычно замирали перед ним, как кролики перед удавом. Я же его вовсе не боялась, а тем более сейчас.

— Нет, конечно, герр группенфюрер, — ответила я ледяным тоном. — Я всего лишь задала вам вопрос. Я сожалею, если подобные вопросы вам неприятны, и впредь постараюсь их не задавать. Буду просто молча следовать приказам, как и все остальные.

— Да уж, будьте так любезны. — Группенфюрер Кальтенбруннер сел обратно на своё место, глубоко затянулся и протянул мне остаток писем, ни разу на меня не глянув. — Рассортируйте оставшиеся. Свободны.

— Слушаюсь, герр группенфюрер, — салютовала я с как можно большим сарказмом и вышла из кабинета, не забыв хлопнуть дверью.

Урсула с радостью приняла моё приглашение на ланч воскресным утром, потому как её малышка Грета в последнее время бегала и болтала почти без перебоя, и моя подруга решила оставить её на свою горничную, взяв небольшой, но очень заслуженный перерыв. Наши мужья уехали на ланч с кем-то из Рейхканцелярии, но мы с Урсулой были даже рады, что нас было всего двое.

Рассказав мне все последние сплетни о наших соседях, Урсула поинтересовалась, как шли дела у меня на работе. Я только закатила глаза в ответ.

— Даже и не спрашивай. Я раньше думала, что мой театр был настоящей ямой с гадюками, но РСХА по сравнению с театром явно взял первое место.

— О, прошу тебя, расскажи мне всё, не томи!

Урсула чуть не дрожала от радостного ожидания. Жизнь обычной домохозяйки была чересчур для неё скучна, и она всегда просто дождаться не могла свежей порции сплетен от меня и своего мужа. Вот только из-за характера моей работы я мало что могла ей рассказать.

— Да нечего особо рассказывать, всё как всегда: постоянные стычки между отделами, интриги, подсиживания вчерашних друзей, доносы друг на друга, в том числе и ложные… Одним словом, гадюшник, как я и сказала. А мой новый начальник так и вовсе… Говорить даже не хочу.

— Почему? Он что, злой? Хуже, чем Гейдрих был?

— Да нет, не то, чтобы злой… — Я поймала себя на том, что не знала толком, как правильно охарактеризовать доктора Кальтенбруннера. — Он просто… Не знаю. Постоянно меня сбивает с толку.

— Интересное описание. — Урсула вопросительно выгнула бровь.

— Тем не менее, самое точное. В один момент он само очарование, а в другой что-то его цепляет, и он превращается в абсолютно другого человека. Я тебе не рассказывала, как он запустил стаканом в своего адъютанта?

— Не может быть! Ты шутишь? — Урсула широко распахнула глаза в изумлении. — За что?

— Да кто его знает? Разозлился на что-то, и зашвырнул стакан прямёхонько бедному Георгу в голову. Тот пригнулся, слава богу, так что стакан разбился о стену, но факт остаётся фактом.

— Ну с тобой же он так себя не ведёт, верно?

— Ну, скажу только, что в меня он стаканами пока не швырял.

Нет, стаканами группенфюрер Кальтенбруннер действительно в меня не бросался, но отношения наши оставались холодно-официальными и весьма натянутыми с того памятного спора об Einsatzgruppen. Я молча приносила ему каждое утро кофе и сортировала его почту. Письма, которые требовали его подписи — большинство которых имело отношение к лагерям или же вышеупомянутым Einsatzgruppen, рабскому труду военнопленных и другим абсолютно ужасным вещам, так педантично расписанным по бумагам, как будто цифры в них были банковскими расчётами, а не живыми людьми, я складывала в отдельную стопку, как он мне и приказал.

Одним утром, когда я принесла доктору Кальтенбруннеру его кофе, он как раз брал одно из писем из стопки, что я для него сложила. Пока я наливала кофе в его чашку, он не глядя подписал бумагу и отложил её в сторону, затем взял новое письмо, снова быстро его подмахнул и положил поверх первого; с остальными письмами из стопки он разобрался тем же образом меньше чем за минуту. Я так и стояла на своём месте, в изумлении наблюдая за его действиями и не в силах поверить своим глазам. Он даже не потрудился ни одно из этих писем прочитать.

— Разве вы не хотите ознакомиться с содержанием приказов, прежде чем их подписывать? — Наконец не удержалась я; в отличие от него, мне-то приходилось их читать, и я прекрасно знала, что было внутри.

— Вы мне теперь будете указывать, как делать мою работу? — резко отозвался он.

— Нет, но вы хотя бы могли полюбопытствовать, что вы там себе такое подписываете, герр группенфюрер.

— А может, я не хочу знать, что я подписываю. Такое вам в голову не приходило, фрау Фридманн?