Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд

— И я вышла за военного, и война действительно началась, — заключила я с улыбкой. — Но, слава богу, ты не в Вооружённых СС на Восточном фронте, а здесь, со мной. И слава богу, что мы всё ещё можем позволить домработницу.

Генрих усмехнулся, но потом вдруг посерьёзнел.

— Да, только вот я теперь очень много буду разъезжать по командировкам. Это новое назначение того требует. Не то, что моя старая, офисная должность.

Я нахмурилась.

— Правда?

Генрих кивнул, и тут меня внезапно осенило. Он сделал это нарочно. Группенфюрер Кальтенбруннер прекрасно знал, что он делает, передавая Департамент моему мужу, чтобы отсылать его подальше каждый раз, как ему заблагорассудится. Всё вдруг сложилось в одну ясную картину: новая должность Генриха, моё новое назначение, а больше всего, история Адама о том, что доктор Кальтенбруннер сказал ему в Маутхаузене. «Она моя». Я тогда не придала словам Адама особого внимания, потому как он ясно сказал, что группенфюрер был очень пьян, а люди много чего говорят под влиянием алкоголя. Только вот это всё было сделано с расчётом, и определенно на трезвую голову.

— Вот дьявол.

— Что-то случилось? — Генрих повернулся ко мне.

— Нет… Ничего. Только что вспомнила, что я забыла напечатать один из документов, вот и всё, — соврала я, решив не озвучивать свои подозрения своему мужу. — Забудь, завтра всё сделаю. Сегодня мы празднуем.

* * *

За окном стояло чудесное утро понедельника, и я как раз заканчивала раскладывать утреннюю почту на столе группенфюрера Кальтенбруннера, когда он вошёл и остановился посреди кабинета, глядя куда-то поверх моего плеча.

— Доброе утро, герр группенфюрер. — Улыбнулась я моему новому начальнику.

— Что это такое? — Он кивнул на что-то за моей спиной.

Я обернулась и увидела несколько горшков с цветами на подоконнике, которые он по-видимому и имел в виду. Я принесла их сюда в прошлую пятницу, воспользовавшись тем, что он был на собрании в Рейхканцелярии, после того, как своими глазами увидела, сколько новый шеф РСХА выкуривал за день сигарет. Я решила, что о том, чтобы открывать окно каждый раз, как он будет выходить из кабинета, даже вопроса не стояло, но пока он был тут, цветы хотя бы немного будут очищать воздух.

— Это называется «цветы,» герр группенфюрер. Орхидеи, если уж совсем точно.

Он слегка сдвинул брови.

— А как они оказались в моём кабинете?

— Я их принесла.

Он, казалось, ещё больше запутался.

— Зачем?

— Ну, вы довольно много курите, а растения известны тем, что поглощают углекислый газ и превращают его в кислород. Так что можете считать это своеобразной медицинской помощью.

Он наконец ухмыльнулся.

— Так вы принесли мне цветы, чтобы я не умер от рака лёгких в ближайшие пять лет?

— Ну… Можно и так сказать.

— Что ж, это очень мило с вашей стороны, фрау Фридманн. Спасибо за заботу.

— Не за что, герр группенфюрер. — Он всё ещё стоял посреди кабинета, глядя на меня, поэтому я решила спросить его о дальнейших инструкциях. — Хотите кофе первым делом, или же сначала разберёмся с почтой?

— Кофе был бы очень кстати.

— Сейчас же приготовлю.

Я сделала ему кофе, как он любил: со сливками, сахаром и не слишком горячим, потому что доктор Кальтенбруннер предпочитал пить его, как стопку коньяка — быстро и чуть ли не залпом. Он как раз просматривал утреннюю корреспонденцию, когда я поставила на край стола поднос с кофе и тарелочкой бисквитов, испечённых Магдой. К этому времени я уже уяснила, что что бы он не клал себе в рот, если только не очередную сигарету, было уже хорошо, а посему я начала втихаря подкладывать ему под руку всякие закуски в течение дня. Поглощённый своей работой, он обычно даже не замечал моих маленьких хитростей.

Я уже собралась было уходить обратно к себе в приёмную, когда доктор Кальтенбруннер окликнул меня.

— Фрау Фридманн!

— Да, герр группенфюрер?

— Вы забыли разобрать эти письма.

Он поднял один из конвертов со штампом «совершенно секретно» в правом верхнем углу.

— Мне не разрешено их трогать.

— Кто вам такое сказал?

— Георг.

— Он что, новый шеф РСХА?

— Нет, но… Я подумала, что это было вашим распоряжением.

Доктор Кальтенбруннер покачал головой.

— Вы мой личный секретарь, и у меня от вас нет секретов. С сегодняшнего дня сортируйте и эти письма для меня, пожалуйста. Вы и представить не можете, сколько в них всякой чуши, и я не хочу тратить на неё своё время.

— Не разъясните, в таком случае, что именно вы считаете «чушью,» герр группенфюрер, чтобы впредь я знала, как именно их сортировать для вас?

— Давайте вместе откроем несколько писем, чтобы вы поняли, что я имею в виду.

Он жестом подозвал меня подойти поближе, и я заняла место за его стулом, глядя через его плечо за конвертом, что он открывал.

— Видите, например этот документ имеет несколько имён в качестве адресатов, что означает, что он должен быть разослан по нескольким ведомствам, включая наше, и содержит общую, ознакомительную информацию. В этом конкретном письме говорится о нагрузке транспортов, идущих в Аушвиц, а меня вся эта гестаповская бумажная волокита совершенно не интересует. Это мюллеровский отдел, вот пусть сам и разбирается со своими евреями. — Доктор Кальтенбруннер отложил письмо и взял новое из стопки. — А это адресовано лично мне, от мэра Вены, с просьбой прислать ему работников на военные заводы; я потом продиктую вам на него ответ. Всё, что приходит лично на моё имя, складывайте в отдельную стопку.

Я кивнула. Группенфюрер Кальтенбруннер передал мне новое письмо и взял чашку в руку.

— Почему бы вам не открыть это письмо самой?

Я взяла со стола его нож для открывания писем и осторожно разрезала конверт, пока он неотрывно следил за мной взглядом.

— Из офиса рейхсфюрера СС Гиммлера, лично вам в руки, в отношении Einsatzgruppen на территории Советского Союза. — Я слышала, для чего эти самые Einsatzgruppen, или отряды уничтожения, были сформированы: они окружали и расстреливали в большинстве своём еврейское население оккупированных стран, а также всех советских комиссаров, что попадались им на пути. Славянские евреи считались главными носителями «большевистской угрозы» рейху, а потому подлежали немедленному истреблению. То, что это были самые что ни на есть обычные люди, которые в политике в девяноста процентах случаев совершенно не смыслили, никого не интересовало. Я глянула на своего начальника. — Мне продолжать читать?

— Да, конечно.

— Здесь говорится, что бригадефюрер Отто Охлендорф запрашивает инструкции в отношении деятельности Einsatzgruppe D на территории южной Украины, а именно в некой деревне Грушевка, население которой в подавляющем большинстве — евреи. Деревня находится недалеко от намеченного курса, каким движется отряд, а поэтому бригадефюрер запросил разрешения рейхсфюрера послать часть отряда для ликвидации деревни. Рейхсфюрер дал ему разрешение, и теперь направляет этот приказ вам в руки для подписи, потому как он попадает под вашу юрисдикцию как шефа РСХА.