Затерянные в Эльдорадо - Светлана Нарватова

75 - Парамо (парамос) – аналог высокогорной тундры, только в тропическом исполнении. Днем плюс тридцать, ночью ноль

Всего час назад мне казалось, что идти нагруженному своими вещами, пологом и двойной дозой воды, – это настоящий подвиг. Не знаю, во имя чего я на него подписался. Наверное, вопреки мнению мамочки, я впитал какие-то нравственные ценности и просто не мог допустить, чтобы девушка рядом надрывалась. К сожалению, взять на себя весь ее груз я был не в состоянии. Физически. Точнее, километров пять в таком режиме я бы выдержал. Но после этого кому-то пришлось бы нести и её вещи, и мои. И меня самого в придачу. Но даже бутылки с водой показались мне лишними, когда косогор стал резко забирать вверх. В тумане казалось, что по склону растянулись длинноногие атлеты, по коленям которых нам приходилось карабкаться. Вокруг: вперед, вниз и в стороны – сплошное молоко. Мы попали в самый густой туман. Кривоватые, поросшие космами лишайников, деревья в белесом мареве казались злобными ду́хами, нависшими над путниками с нехорошими намерениями. Благо, сил приглядываться не было. Я бы такое понавыглядывал… Ведь давно уже не мальчик, который боится темноты. А смотри-ка: где-то в глубине души еще живут ночные подкроватные монстры. И при удобном случае готовы цапнуть за пятку.

Время близилось к полудню, когда мы наткнулись на ровную площадку и встали на привал. Я бы с удовольствием к чему-нибудь привалился, но, увы, в сельве некоторые невинные желания могут оказаться смертельно опасными. Например, под корой тебя может поджидать дружная семейка скорпионов. А у корней – выводок кайсаки76, такой же вздорной гадины, как Отавиу. Мы скинули вещи, по очереди уединялись в тумане и раскладывали нехитрые остатки завтрака в лице пересушенного, жесткого пекари. К нему бы соли немного – прямо объедение было бы. По крайней мере, на кусочек мяса организм ответил взрывом желудочного сока.

– А знаете, как появились пекари? – хитро улыбаясь, начал колумбиец.

Точно, гадость какую-то готовит…

– Ну? – ответил Додсон, вгрызаясь в кусок.

– Когда-то давно жил один индеец77, – стал рассказывать Отавиу. – И было у него много жен. И жили они мирно и дружно. Всех жен индеец кормил, баловал, никогда они не ссорились. И вот как-то раз пошли они в лес, фрукты собирать. Разошлись, а тут индеец нашел на огромное дерево, всё усыпанное плодами. Он стал звать жен, а они сговорись молчать. Мужик разозлился и решил их отдубасить.

– Это они, типа, пошутили? – уточнил американец.

– Ага, особенно муж, – поддакнул я и последовал его примеру, выбрав кусочек поаппетитнее.

– Так вот, – не обращая внимания на наши реплики, продолжил Ферран. – Взял индеец палку покрепче и пошел искать жен. А жены догадались, что он их будет бить…

– А почему они тогда не отзывались? – удивился Эндрю.

– Может, у них особые сексуальные потребности, – предположил я.

Что любопытно, американец кивнул, типа: «Ну, да. Не подумал». Колумбиец же, как тетерев на току, ничего вокруг не слышал.

– Младшая жена говорит: «Давайте, я к нему выйду, меня он не побьет». Вышла к нему. А он ее как отдубасил! – радостно продолжал он. – Старшая говорит другим: «Меня он точно не тронет!» Вышла, а муж и ее побил.

– Высокие отношения! – поделился я с Додсоном.

– Сразу видно: дружная семья, – поддержал он.

– В общем, отлупасил он их всех, а жены как на него набросились! Навалились на него все вместе, мошонку оттянули, яйца оттоптали и потом еще крепко веревкой перетянули, – расписывал Отавиу. – Индейца еле живого жёны бросили в лесу и пошли домой. Встречают его младшего брата и говорят ему: «Твой брат в лесу, фруктов очень много. Иди ему помоги!»

– Они раскаялись? – спросил Эндрю у меня.

– Мне кажется, они просто дуры, – пожал плечами я.

– Брат побежал в лес нашел брата при смерти и закричал: «Я их всех убью!» – не слушал нас Отавиу в своем току. – И побежал за женами.

– А как же брат? – растерялся американец. Даже мясо ото рта убрал.

– А какой с него, кастрированного, толк в домашнем хозяйстве? – предложил я версию.

– Ну, руки-ноги-то есть, – развивал инклюзивную тему американец.

– Не в ногах счастье, – возразил я. – А где-то между.

– …Побежал младший брат в деревню, а жены сбежали…

– Не, не дуры, – тихо сказал я, отыскав логику в женском поведении. – Они себе возможность для бегства обеспечивали.

– Мне что, дальше не рассказывать? – неожиданно обиделся колумбиец.

– Рассказывай-рассказывай, – поддержал его Эндрю.

– Побежал за ними младший брат, – бодро продолжил Отавиу, – вдруг слышит злобные звуки: «Оху, оху, оху!» А это жены в пекари превратились! Убил тогда младший брат свинью. И зажарил, – закончил колумбиец. – И говорит: «Какое вкусное мясо! Немного воняет, но ничего. Теперь всегда его есть будем».

И посмотрел на Эндрю. А тот побледнел. Даже позеленел. Видно: уединиться в тумане хочет. Кусочек недоеденный на землю положил. Вот что с людьми богатое воображение делает.

Довольный колумбиец, не торопясь, приступил к еде, на которую сейчас других претендентов не было.

– А в чем мораль легенды-то? – спросил Додсон, взяв себя в руки.

– Ни в чем. Совершенно аморальная легенда, – ответил я.

– Почему? – чавкая, возразил колумбиец. – Легенда о том, что, если жен бить, они свиньями станут, – заявил он. – А если не бить, от рук отобьются.

– И о том, что ненужно злить женщин. Не то развоняются, – предложил я свое толкование.

Американец испуганно огляделся, будто ожидал, что сейчас из леса выскочат оскорбленные феминистки, афроамериканцы и менструирующие люди неженского пола, и подвергнут меня немедленному остракизму. На медленном огне. И спустя пару минут чуть лоб от облегчения не отер: «Фу! Показалось!»

– Я думаю, что все беды оттого, что индеец был многоженцем, – сделал вывод он.

В принципе, он прав. Избил бы муж свою женушку до полусмерти – и пошел дальше. Чем бы она ему ответила? Однозначно: многоженство – зло.

И вообще, всё зло – от баб.

Где, кстати, наша «баба»? Как-то слишком далеко она углубилась в приступе стыдливости.

– Ху-у-у-у-рвау! – раздался из леса низкий, хриплый, словно у заядлого курильщика, вопль.

– Пума! – вскочили мы одновременно с Отавиу.

И я бросился на звук. А он – в противоположную сторону.

_____________________________________

76 - Кайсака – одна из самых ядовитых змей Южной Америки. Если ее потревожить, обязательно нападает. Кайсаки – живородящие змеи. Самка разрешается 30–70 змеенышами, которые уже от рождения ядовиты.