Коронация, или Последний из романов - Борис Акунин

– Высокий. Глаза кохичневые. Нос немножкокхивой. Усы и бохода хыжие, но по-моему ненастоящие, склеенные. Outre cela[19]… – Мадемуазель задумалась. – Ah, oui! Ходина на левыйщека, вот тут. – И пальцем дотронулась до моей щеки, отчего я вздрогнул.

– Ладно, уже кое-что, – одобрилЭраст Петрович. – А что тут происходит? Я видел п-перед домом экипажи царяи великих князей.

– Я не знаю, – жалобно произнесламадемуазель, окончательно переходя на французский. – Мне ничего неговорят. Все смотрят так, будто я во всем виновата. – Она обхватила себяза локти, сглотнула и сказала уже сдержанней. – Кажется, случилось что-тоужасное. Час назад в дом доставили какой-то пакет, маленький, и все забегали,зазвонили телефоны. Полчаса назад прибыл его величество, а только что приехалипринцы Кирилл и Симон…

В этот миг в прихожую выглянул полковникКарнович: брови насуплены, губы напряженно поджаты.

– Фандорин, это вы? – спросилон. – Мне сообщили о вашем прибытии. Что за идиотский маскарад? Все вджентльмена-сыщика играете? Вас ожидают. Извольте привести себя в надлежащийвид и немедленно ступайте в большую гостиную. И вы, сударыня, тоже.

Эраст Петрович и мадемуазель удалились, аКарнович, оглядев меня с головы до ног, брезгливо покачал головой:

– Ну и видок у вас, Зюкин. Где выпропадали? Чем занимался Фандорин? Это очень кстати, что он взял вас вконфиденты. Да говорите же, мы ведь с вами из одного ведомства.

– Всё пустое, вашевысокоблагородие, – соврал я, сам не знаю почему. – Только время зряпотратили. Кто прислуживает его величеству и их высочествам?

– Камердинер государя и дворецкий СимеонаАлександровича.

Ах, как стыдно!

Никогда еще я не умывался и не переодевался стакой скоростью. Уже через десять минут, приведя себя в порядок, я тихо вошел вгостиную и поклоном поблагодарил Фому Аникеевича и Дормидонта.

На столе не было ни напитков, ни закусок –только пепельницы и еще какой-то распечатанный пакет коричневой бумаги, совсемнебольшой. На всякий случай я взял с бокового столика поднос, стал расставлятьбокалы, а тем временем украдкой пробежал взглядом по лицам присутствующих,пытаясь угадать, что произошло.

Государь нервно курил папиросу. Кирилл Александровичустало потирал веки. Генерал-губернатор барабанил пальцами по столу. ГеоргийАлександрович неподвижным взглядом смотрел на пакет. Павел Георгиевич выгляделнездоровым – губы дрожат, в глазах слезы. Но больше всего напугала менямадемуазель Деклик: она сидела, закрыв руками лицо, плечи ее тряслись, и сквозьсжатые пальцы прорывались судорожные всхлипы. Никогда еще я не видел ееплачущей навзрыд и даже не мог представить, что такое возможно.

Обер-полицмейстер сидел поодаль от остальных,рядом с бесстрастным Карновичем, и беспрестанно вытирал платком лоб и залысины.Он вдруг икнул, залился багровой краской и пробормотал:

– Прошу извинить.

После чего немедленно икнул снова. В полнойтишине неприличный звук был отчетливо слышен.

Мне сделалось очень страшно. Так страшно, чтоя покачнулся. Господи, неужели..?

– Можно взглянуть? – спросилФандорин, нарушив молчание.

Эраст Петрович, очевидно, вошел в гостинуюодной или двумя минутами ранее меня. Он переоделся в строгий английский сюртуки даже успел повязать галстук.

На что он собрался взглянуть? На очередноеписьмо от Линда?

– Да, – угрюмо позволил КириллАлександрович, видимо, по обыкновению взявший на себя рольпредседательствующего. – Полюбуйтесь.

Фандорин вынул из пакета маленький сверточек,размером с леденец. Развернул, и я увидел внутри что-то маленькое,бело-розовое. Эраст Петрович быстро достал из внутреннего кармана лупу исклонился над столом. Выражение его лица стало таким, будто он надкусил лимон.

– Это т-точно палец его высочества?

Серебряный поднос выпал из моих рук, бокалыразлетелись вдребезги. Все, дернувшись, обернулись в мою сторону, а я даже неизвинился – едва успел схватиться за край столика, чтобы не упасть.

– Что за дурацкий вопрос! – сердитобуркнул Симеон Александрович. – Конечно, это мизинец Мики! Чей же еще?

Ко мне, неслышно ступая, приблизился ФомаАникеевич, поддержал за локоть. Я благодарно кивнул ему – мол, сейчас пройдет.

– Послушайте, что сказано вписьме, – сказал Кирилл Александрович, и я только теперь разглядел, чтоперед ним лежит листок бумаги.

Великий князь надел пенсне и прочиталпослание, как и предыдущие, написанное по-французски:

Господа, вы, кажется, до сих пор не поняли,что я не шучу.

Надеюсь, эта маленькая бандероль убедит вас всерьезности моих намерений. Отрезанный палец – наказание за то, что ваши людиснова нарушили договоренность. В следующий раз, если повторится нечестная игра,мальчику отрежут ухо.

Теперь о нашем деле. В качестве очередноговзноса жду от вас малый бриллиантовый букет с шпинелью из коллекцииимператрицы. Гувернантка должна быть на мессе в Храме Христа Спасителя, начинаяс трех часов пополудни. Разумеется, одна.

Если будет слежка – пеняйте на себя.

Искренне ваш,

Доктор Линд.

Больше всего меня потрясла поразительнаяосведомленность злодея о содержимом coffret ее величества. Малый бриллиантовыйбукет с шпинелью являл собой истинное украшение императорской рентерии;в свое время он достался короне с приданым невесты Павла Петровича,будущего государя Павла I. Этот шедевр великого ювелирного искусства XVIIIстолетия ценится не столько за размер и чистоту составляющих его камней,сколько за красоту и изящество. На мой вкус, во всей Бриллиантовой комнате небыло драгоценности прекрасней этой.

– Господи, бедная Алиса, – тоскливопроизнес император. – Она так страдает из-за пропажи склаважа…

Его величеству следовало бы посочувствовать, вособенности если учитывать нрав царицы, но в ту минуту я был не в состояниииспытывать жалость к кому-либо кроме бедного маленького Михаила Георгиевича.

– Мы все уже высказались,Фандорин, – довольно бесцеремонно перебил государя КириллАлександрович. – Что думаете вы? Теперь видно, что вы были правы. Линд –истинное чудовище, он не остановится ни перед чем. Что нам делать?

– Ах, бедняжка Мика. – Царьсокрушенно поник головой.