Вестники Времен: Время вестников - Андрей Мартьянов

Ничего безумного в облике и манерах здешнего императора Дугал не приметил. Да, старик, но вполне крепкий для своих преклонных лет. Наверняка способен в случае чего постоять за себя. Малость гневлив не по делу и излишне суетлив, но какими мы будем в его немалые годы? Ворчит, пыжится, решает судьбу Империи и подданных, не ведая, что ему отпущено всего две жалких недели жизни. Какие-то самоуверенные франки вынесли приговор – ибо зажившийся на свете базилевс мешает их планам.

Пару дней спустя после этого тайного визита Дугал вновь встретился со своим патроном – все в тех же термах на улице святой Харисины, поскольку беседа намечалась обстоятельная и неторопливая. Барон Ибелен, выслушав соображения подчиненного относительно предстоящего действа, одобрительно кивнул и лично вручил Дугалу малую запечатанную склянку с плескавшейся внутри бесцветной жидкостью, пояснив притом:

– Будь крайне осторожен с этой склянкой. Внутри, как ты понимаешь, яд. Очень дорогой и, что более важно, исключительно редкий. Для твоего замысла – изящного, должен признать, и оригинального – подходит как нельзя лучше. Вынув пробку, просто поднеси флакон под нос жертве и сосчитай до двадцати. Все, дело сделано. Склянку после этого запечатай накрепко и потом выкинь подальше, лучше всего в море. Да сам постарайся не вдохнуть. Все понял?

– Чего ж непонятного, – буркнул Мак-Лауд. – Открыл, подержал, закрыл, выкинул. Средство-то проверенное? Не в порту куплено? А то, может, продали вам добрые византийцы колодезной водички за полста номизм…

Ибелен уставился на глумливца немигающим взглядом.

– Не номизм, а безантов, – мрачно сказал он. – И не в порту, а… в общем, где я его раздобыл, тебе знать не нужно. Хороший яд, надежный. Только проверить в самом деле невредно. Хочешь понюхать?

Мак-Лауд отшатнулся от сунутой ему под нос склянки, как от живой гадюки. Ибелен осклабился.

– Ладно, уговорили, – проворчал шотландец, со всей осторожностью укладывая драгоценную посудину в пояс. – Эх, ваша милость… Сделали из меня какого-то ассассина… На что только не пойдешь ради святого дела!

– Рассказывай, – фыркнул барон, явственно повеселев. В кои веки ему удалось уесть ехидного кельта, и он решил развить успех. – А то я не знаю, ради какого святого дела ты работаешь на Конрада. Розыскной лист на тебя, поди, еще в силе со времен бунта в Дингуолле? А сколько прелатов в Риме мечтают узреть тебя на виселице? Ты у Монферрата вот где сидишь, – и показал крепко сжатый кулак.

«Успех», однако, развился несколько иначе, чем того ожидал Ибелен. Мак-Лауд на мгновение замер и окаменел лицом, но тут же мотнул головой, усмехнувшись:

– Ну, раз уж все вам про меня известно, мессир барон… Это точно, у Конрада Монферратского хватка железная. Вот только… впрочем, неважно. Пойду я, пожалуй. Позволите?

– Позволю, – кивнул слегка озадаченный д'Ибелен, и Мак-Лауд, покинув купальни, скорым шагом направился в сторону гаваней, а именно – к бухте святой Агафьи, где дожидался своего часа его личный, заново просмоленный и выкрашенный хеландион.

«…Вот только, видать, давно вам не доводилось рыбачить, мессир Амори д'Ибелен, – с изрядным злорадством думал кельт спустя час, сидя на останках старого мола и наблюдая, как жирные морские чайки дерутся над добычей. – Иначе вы бы припомнили, легко ли живого угря удержать в кулаке, как сильно его ни сжимай…»

Вообще-то Дугал был даже признателен барону за его довольно грубую шпильку. Странным образом слова Ибелена что-то стронули в сознании кельта – словно внезапно слетела пелена с глаз, и Мак-Лауд, последних десять лет живший в постоянном ожидании возмездия за давние грехи, увидел свою теперешнюю жизнь в ином свете.

«Какого черта я здесь делаю? Почему до сих пор дрожу перед палаческой петлей – и это после того, как дрался со слуа под Туром, с живыми мертвецами на болотах Камарга и с оборотнем в Ренн-ле-Шато, после того, как умер и воскрес? Чего ради выпрашиваю у зануды Ибелена пригоршню номизм на попойку с местным отребьем, в то время как под стеной моего сарайчика зарыто на полторы тысячи фунтов лоншановских драгоценностей? За каким бесом нанимаюсь в убийцы византийского базилевса, будучи – ну скажи, себе-то самому скажи! – будучи по уши влюблен в его жену? Еще полгода назад Конрад мог из меня веревки вить одним упоминанием о Риме или Дингуолле – но что мне теперь его угрозы, если с лоншановым наследством я могу в любой момент сбросить старую кожу и зажить, как свободный человек? Городок Биелла в верховьях реки Черво, конечно, соблазнительная приманка, но видит Бог, с меня хватило бы и крохотной деревушки где-нибудь на берегу Оркнейского залива… Искать меня, может, и станут, но черта с два отыщут… Зачем же тогда?»

В разрывах серых туч просвечивала яркая синева, с моря дул ровный, холодный бриз, неся запахи соли и водорослей. Мерно шелестели волны, набегая на усеянный ракушками песок. Отрешенно уставившись в морской простор и время от времени рассеянно швыряя в прибой мелкую гальку, Мак-Лауд сидел на своем бревне и пытался найти хоть какой-то ответ на свой вопрос. И верный ответ, похоже, был совсем простым.

«Привычка. Я привык так жить – всегда один и всегда на лезвии ножа. Жить одним днем – сегодня жив, завтра видно будет. Жить, никогда не забывая поглядывать за спину: не пришли ли по твою душу? Не те, так эти. За десять лет я успел обзавестись таким количеством врагов, что теперь со счету сбиваюсь. Но появился шанс все изменить. Появилась та, ради которой стоит менять. Так не пойти ли вам к дьяволу, мессир Конрад, а заодно с вами и мессиру барону с его поручениями?..»

Дугал полез в пояс и достал оттуда прозрачный флакончик с притертой пробкой. Взвесил на ладони пол-унции верной смерти. Широко размахнулся.

…И – осторожно опустил склянку обратно в потайной кармашек.

«Нет. Нужно все обдумать. Именно сейчас, когда цена ошибки будет высока как никогда прежде, нужно все продумывать как можно тщательней. Сделать кое-какие приготовления. А главное, вызнать исподволь, какая судьба ждет мою Агнессу после кончины ее венценосного супруга. Возможно – и даже наверняка – эта смерть сыграет на руку не столько Конраду Монферратскому, сколько нам двоим. Впрочем, не будем забывать и про интересы Крестового Похода. Святое дело есть святое дело… что бы там вы ни утверждали, мессир Ибелен. Немного времени на обдумывание – вот, что мне сейчас нужно. И это время у меня как раз есть».

Насчет последнего, однако, Мак-Лауд ошибся.

* * *

…Нынешним утром в столице что-то происходило. Дугал уловил изменения нюхом, как натасканный терьер улавливает тонкий крысиный писк в забитом припасами погребе. Собственно, начало заварушке было положено еще вчера: в таверне вовсю обсуждали побоище в богатом квартале, через слово поминая семейство Склиров. Скотт прислушался, но толком ничего не понял. Увлеченно размахивающий руками рассказчик сам передавал услышанное в лавке, привирая на всяком слове. По его словам выходило, якобы эпарховы шпики пытались арестовать пребывающего в бегах Склира, последнего из опального семейства. Тот оказал сопротивление, призывая горожан к оружию и возмущая их против вседозволенности, с которой распоряжается в городе эпарх Дигенис. Завязалась драка, зачинщика так и не повязали – в суматохе тот улизнул.