Иоганн Кабал, детектив - Джонатан Л. Говард

Стоило руке бармена показаться из-под барной стойки, Кабала охватило такое нехорошее предчувствие, какого он не испытывал со времен, когда Р’льех – кошмарный город мертвых – поднялся со дна Тихого океана, сверкая смердящими тушами рыбы.

В руке бармен держал самую большую пивную кружку, какую Кабал когда-либо видел. Да в ней можно было утопить целый мешок котят, причем человек этого и не заметил бы, пока не осушил большую часть кружки. Бармен поднес кружку к пивному крану и принялся наполнять. Это заняло какое-то время. Закончив, он поставил кружку перед Кабалом и заговорщицки подмигнул:

– Запишу на ваш счет. Ваше здоровье, сэр! – с этими словами он вернулся к своим обязанностям, весело насвистывая.

Кабал осторожно взглянул на кружку. Разогнав шапку густой темной пены карандашом, он обнаружил, что пиво было черным, как патока, и почти таким же тягучим. Ради эксперимента он слизал капельки с карандаша и обнаружил, что оно походило на разновидность портера: вероятно, его варили из темного солода, быстро сквашивающихся дрожжей и слегка свернувшейся драконьей крови. Причем дракон был сильно пьян, когда умер.

Кабал заметил, что бармен смотрит в его сторону, поднял кружку и сделал приличный глоток, отчего над верхней губой у него появились мужицкие, совсем неблагородные усы. Он отер их платком и товарищески кивнул бармену, который ответил тем же жестом и вернулся к работе. Глоток, который сделал Кабал, едва коснулся поверхности пива. Он понял, что придется придумывать способ улизнуть, не допивая. Если он опорожнит всю кружку, скорее всего, не протрезвеет еще два дня. Одному богу известно, что он наговорит, будучи подшофе.

Сам напиток оказался довольно приятным. Он настолько густо обволакивал все горло целиком, что казалось, ощущение продлится недели. С другой стороны, Кабал достаточно времени провел в лабораториях и знал все про органическую химию; даже без гидрометра, по слабому запаху этилового спирта он мог вполне точно предположить, что процентное содержание алкоголя в этом пиве было примерно около десяти, может чуть меньше. Учитывая гилгамешевские размеры кружки, в его напитке было достаточно спирта, чтобы сжечь таможенный склад средних размеров. Поскольку выпивал Кабал редко, то понимал – он начнет распевать про гоблинов еще до того, как опустошит четверть кружки.

Он уже обдумывал, как ему оставить почти полную кружку и при этом не поставить под сомнение свою миркарвианскость, когда под носом у него материализовался небольшой пакет из жиронепроницаемой бумаги, заполненный странной коричневой стружкой.

Кабал резко повернулся вправо и обнаружил, что пакет держит Бертрам Харльманн. Он широко улыбался и явно считал, что Кабал должен быть счастлив от того, что под носом у него возникли странные коричневые опилки.

– Знаю, что вы думаете, – сказал Харльманн.

Кабал был уверен, что тот понятия не имеет.

Харльманн продолжил:

– Вы думаете – эта порция пива слишком большая, чтобы употребить ее без плотной закуски. Что тут явно не помешала бы какая-нибудь еда. Но какая? Орешки? Слишком избито. Брецель? Ими можно подавиться. Мясные палочки? Их кусочки потом постоянно плавают в пиве. Нет, нет, нет и нет. Вам не нужно все это старье.

Кабал промолчал, но при этом пристально посмотрел на собеседника, совершенно не желая знать, что за дрянь тот пытается ему всучить.

– Вы желаете. – Харльманн кивнул в сторону пакета и сопроводил жест ободряющей улыбкой, после чего потряс пакетом у него перед носом, соблазняя.

– Я и кусочка этого непонятного блюда в рот не возьму, пока у меня не будет полного описания, в идеале, с химическим анализом, – заявил Кабал.

– Не парься, приятель, – бросил Харльманн: его сложно было выбить из колеи.

Кабала за всю жизнь еще никто не обзывал приятелем, поэтому внутренне он весь кипел от подобной фамильярности.

– Я могу точно сказать, что у нас здесь. Никаких углеводов, шестьдесят процентов белка, тридцать два процента жиров, все ненасыщенные, преимущественно олеиновая кислота, которая очень полезна. Остальное – стеариновая кислота, которая безвредна. Немного соли для вкуса. Немного, зато какой эффект. Давай же! Попробуй!

Кабал все еще сомневался, но химический состав закуски звучал вполне ободряюще и казался смутно знакомым. Кабал взял одну пышную коричневую стружку и принялся медленно жевать. Вкус оказался совсем не плох, о чем Кабал и заявил.

– Видишь? Видишь? – Харльманн взглянул на жиронепроницаемый пакет так, словно в нем лежал философский камень. – Эти крошки – барные закуски будущего.

– Что в пакете на самом деле? – поинтересовался Кабал, принимаясь за следующую. Он слышал, как за ужином по случаю отлета Харльманн употреблял ту же фразу – «барные закуски будущего», – но тогда не придал этому особого значения. Как Харльманн их назвал? Тут он вспомнил и прекратил жевать.

– Шкварки, – с гордостью объявил Харльманн.

– Шкварки, – эхом повторил Кабал, голос его прозвучал глухо, безэмоционально. Он представил себе свиную кожу с ужасными болячками. Только не говорите, что он только что жевал свинячьи струпья?

– Это кожа. Холодная хрустящая корочка – то, что нужно для проголодавшихся.

– Свиная кожа, – Кабал снова принялся жевать. Звучало не так уж плохо, в конце концов, когда ешь свинину, попадается и кожа, и корочка. – Каким образом вы избавляетесь от волосков?

– Опаливаем их. А вы что думали?

– Я думаю, вам нужно придумать другое название, а в остальном неплохо, герр Харльманн.

– Спасибо, герр Майсснер. Уважаю ваше мнение. Угощайтесь – подарок от меня. – Он подождал, пока Кабал заберет у него пакет, а затем обыденным тоном продолжил. – Вы ведь работаете в правительстве, верно?

Так вот к чему все шло.

– Я лишь маленький винтик в большой миркарвианской махине, герр Харльманн. Если быть точным, каталогизатор первого класса в Отделе координации административной работы.

Если ранг Майсснера и расстроил Харльманна, виду тот не подал. Однако название департамента явно вселило в него оптимизма.

– Координация административной работы, говорите? Получается, у вас есть контакты со всеми остальными подразделениями, включая военную логистику?

Кабал понятия не имел, но предположение звучало логично.

– Мы работаем с большинством департаментов, верно. А почему вы спрашиваете?

– Вот это чудо в ваших руках, – он указал на пакетик, – высокоэнергетический продукт, который бодрит и стимулирует, когда вам это необходимо! Превосходно подходит военным во время марш-броска.

– Мысль, несомненно, интересная, – ответил Кабал, для которого война сама по себе была нелепой идеей, так что ситуация не стала более абсурдной, даже когда он представил, как тысячи солдат колоннами движутся, чтобы поубивать друг друга, и на ходу жуют слегка подсоленные, хорошо прожаренные кусочки свиной кожи. – Я мог бы рассказать о вашей находке своему начальству по возвращении.