Боец 2. Лихие 90-е - Валерий Гуров

в самый раз. Дежурный с довольной рожей продолжал стучать по решеткам, видимо, не все мои сокамерники проснулись. Ночью я несколько раз просыпался, когда в дежурке начиналась суета. Теперь вот наутро обнаружил пару алкашей и буянов, которых добавили к нам в обезьянник. Те, когда с нами в одной камере оказались, присмирели разом и ютились в уголке. Наверное, дежурный шепнул, с кем их в одну клетку сажают. Дежурный, кстати, сменился, может быть, от того так себя борзо вел — что только на смену, свеженький. Сил полно, некуда девать, вот и хорохорится, поставить себя сразу хочет и показать, за кем тут власть.

— Э, начальник, хорош — по голове себе лучше постучи!

Как ни странно, но мент сразу прекратил. Открыл обезьянник.

— Выходим! Велено вас выпускать.

Мы начали подниматься, зевая и потягиваясь — точно не знаю, сколько времени было на часах, но по ощущениям похоже на раннее утро. Мы вышли из камер, что явно порадовало оставшихся там обыкновенных алкашей. Потянулись за вещами, которые при доставлении в ментовку у нас забрали. Мне вернули мобильник, причем в целостности и сохранности. Вернули шнурки и ремень, которые отняли вчера, чтобы не дай бог мне не пришло в голову вешаться.

— Слышь, а бабки где? — строго спросил Заур у дежурного.

— Все, что было, — тот коротко плечами пожал.

— А еще менты… блин, — Заур отмахнулся, видимо, посчитал, что это предыдущий дежурный плату за «сервис» снял.

Эпопея с пребыванием в ОВД подходила к концу.

На выходе из здания, случайно или нет, я встретил следователя, который задумчиво курил на крыльце. Глаза у него был красные, мент то и дело зевал. В отличие от нас, мужик явно бессонную ночь провел. Когда я проходил мимо него, меня так и подмывало попытаться его подколоть.

— Что, не срослось? — я улыбнулся, глядя прямо в его красные глаза.

Пусть посмотрит на человека, которого он под каток пустил ради доказухи.

Следак сделал глубокую затяжку, выкурив разом треть своей «Примы». Потушил сигарету, окурок сунул в карман. Меня глазами холодными смерил, как будто не он вчера так по-отечески смотрел да про зарплату исповедовался.

— Не понимаю, о чем ты.

Глава 15

Неделя после истории с задержанием пролетела как один день, но оказалась насыщенной на события. Хотя началось все как нельзя банальнее. Вернувшись из отделения в гостиницу, я тотчас вырубился и проспал до следующего утра без задних ног. Досыпал те часы, которых не хватило в обезьяннике на жестком полу.

На следующий день потихонечку стали всплывать подробности — как же повернулось дело дальше. Карена и тех его лбов, которые принимали участие в сходке в «Донском берегу» и сидели за круглым столом, освободили. В тот же день, что и нас выпроводили. Оснований для ареста не нашлось, поэтому держать их дольше отведенных на установление личности максимальных двух суток никто не стал. Раньше выпустили. Большая часть армян оказалась на свободе. Я бы мог заподозрить в непорядочности ментов, но, как выяснилось, Яшку Кривого с его людьми и тех армян, которые пришли на подмогу Карену, никто отпускать не собирался. Следак взялся за них по серьезке, вцепившись питублем в дело. Да, никакого заявления от подстреленного кладбищенского у него не было. Не может бандит признать себя потерпевшим перед ментами, это в криминальном мире равно статусу терпилы. Однако следователь изо всех сил пытался найти состав преступления (благо незаконные стволы стали его козырями), чтобы возбудить уголовное дело. Заодно братков там задержать — уже под арестом. И, судя по всему, помешать ему ни у кого не получалось.

Об этом мне рассказали мои пацаны, Муха и Рябой, которые места себе не находили с тех пор, как мы с братвой были задержаны в ресторане. Пацанов я пригласил в свой гостиничный номер, они как раз мотались за брошенной нами у складов «девяткой». Пришли Муха и Рябой не с пустыми руками — принесли пиво и рыбку вяленую.

— А, Боец, тараночка под пивко! — довольный Муха положил подгон на стол, широко улыбаясь. — Угощайся.

Я пить не стал, есть тоже совершенно не хотелось, хотя для вида губы пивом пришлось намочить. Иначе пацаны на свой счет воспримут отказ.

Устроившись поудобнее, мы душевненько так пообщались. Муха как раз и поведал, что знал интересного про историю со стволами, которую обсуждали в «Спартанце» из каждого утюга.

— Прикинь, козлы эти просидели в ментовке положенные двое суток, ну, по задержанию которые максимум положены, ну, личность установить или еще что, — живописно рассказывал Муха, налегая на пиво с рыбкой. — Надо ж выпускать, нельзя дольше держать, а там адвокаты еще наседают и лютуют, ага.

— Выпустили? — я насторожился.

— Выпустили… ненадолго, правда, — Муха плечами пожал, держа в одной руке стакан с пивом, а в другой таранку. — Представь такую картину. Они не успели за территорию участка выйти, как к ним патруль подваливает — иди сюда. Опа, документики, говорят, дайте, а то под ориентировочку подходите. Проверить надо бы, че по чем. Прикинь? А документов-то у них нет!

Муха радовался, как ребенок на утреннике.

— Так… — я нетерпеливо кивнул. — И что порешали?

— Ну че, под белы ручки — и повезли в другое отделение, — Муха руками всплеснул. — Они говорят ментам, мол, только из Ленинского отделения отпустили, а пэпсы в незнанку идут — провериться надо, говорят. Положено так. Поэтому мы вас снова задерживаем.

— Хе, — я криво усмехнулся. — Красавцы.

— Ща, значит, опять сидят, но в другом отделении, прикинь, на двое суток по новой упаковали. Там вроде адвокат подсуетился, документы Яшки подвез, а ментам это все равно не канает. Следак с операми там с пеной у рта шевелятся, чтобы дело сшить и больше этих козлов не выпустить. Вроде результатов экспертизы по стволам ждут.

Муха покачал головой и неопределенно ткнул пальцем куда-то то ли вдаль, то ли наверх.

Я впечатлился такими новостями. С одной стороны, менты явно закрывали глаза на произошедшее и на самом верху все спускали на тормоза, раз при наличии очевидных доказательств вины они вообще выпустили Кривого без возбуждения уголовного дела. Но с другой стороны, следак и опер не сдавались и перли буром. Похвально, что тут скажешь — последнее, что осталось у не продавшихся ментов в 1993 году, это честь. Принцип, что ли. Вот за него менты и стоят. Могу предположить, что делали они это, обходя попустительство начальства и не соглашаясь с ним — такой у них протест. Правильно, виновные должны быть наказаны. Вор должен сидеть в тюрьме. Хотя блатные со мной поспорят по данному утверждению.

Подобный расклад шел на пользу кладбищенским. Карен без Кривого не рискнул дергаться и на время залег на