Любовь, сова и бюрократия - Ирина Зволинская

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Охрана?

— Ломай! — услышала я мужской крик, схватилась за кольцо на цепочке и, быстро спрыгнув с кровати, лихорадочно заозиралась по сторонам.

Охрана, конечно! Любая охрана первым делом только так и делает: выламывает двери в доме того, кого должна охранять!

На стуле висели одни чулки, всю одежду я по привычке непредусмотрительно убрала. Богиня, знала бы, не раздевалась! Грохот сотряс дом, и я бросилась к окну. Какая одежда, уж лучше в сорочке, но живой!

Я толкнула створки, открывая окно нараспашку и, одной рукой подобрав подол — зараза, ну почему сорочка такая длинная, животом навалилась на подоконник. Задрала ногу и каким-то невероятным чудом взгромоздилась наверх.

Сердце стучало так, что я ничего кроме этого стука не слышала. Где же эти менталисты, когда они так нужны?! Я бы даже Тони с его дурацким чувством юмора сейчас обрадовалась!

Занят он, сама ведь знаешь…

Осторожно свесив ноги с отлива, я посмотрела вниз. Один этаж, всего один. Какого змея так высоко?! По дому бежали, я слышала в коридоре топот мужских ног. Некогда трусить! Я развернулась лицом к комнате, живот на подоконнике, попа — на улице. Длинная сорочка зацепилась за шершавую стену дома. Богиня, сейчас эта сорочка у меня на голове окажется! Я опустила руку, кое-как поправила задравшийся подол.

— Лея Гарсиа! — позвали меня из дома.

Да, конечно, так я и откликнулась!

Только бы в сад не догадались никого послать!

Обернувшись через плечо, я попыталась осмотреться, ничего не видно! Голоса в доме стали еще ближе. Я свесилась в окно вся и тут услышала, как кто-то бежит через сад.

Богиня-богиня-богиня.

Лезть обратно, прыгать вниз? Что делать?!

Сорочка бордовая, стена дома — белая. Да я же здесь как бельмо на глазу! Надо срочно спускаться! Внизу есть шанс затеряться среди кустов, а в доме — не затеряешься!

Торопливо сползая по стене, я повисла на руках. Колени царапались о стену, ветер холодил ягодицы. Ягодицы! Подол задрался!

— Фе … Фелиция! — хрипел и кашлял злоумышленник где-то за моей спиной.

Богиня-богиня-богиня!

Я дернула рукой, чтобы вернуть на место предательский подол, не удержалась и сорвалась вниз. Правую ногу пронзила боль, я взвыла, но быстро закрыла рукою рот, чтобы себя не выдать.

— Гребаные розы! — сипел убийца, путаясь в кустах.

Розы! Это фора!

Я рванула по тропинке, от резкой боли у меня слезы из глаз полились. Поджала больную ступню, заваливаясь на бок. Земля приближалась, убийца подбежал ко мне сзади и схватил. Жутко хрипя мне в ухо, одной рукой прижал к себе, а вторая ползла куда-то к моей шее.

Богиня, сейчас он меня задушит!

— Отпустите немедленно! Я — вооружена! — дернувшись, отчаянно заорала я.

Испугался? Я вдруг поняла, что никто меня не душит. Да, из рук не выпускает, держит крепко — не вырваться. Но как-то странно трясется. Неужели, и правда, испугался? Или я случайно ему чего-нибудь внушила? Без рун?

Я замерла, опустила глаза, растерянного разглядывая перепачканные землей носы дорогущей мужской обуви.

Дорогущей…

— Да, я только что имел честь, как следует разглядеть твоё … вооружение, — прохрипели мне в ухо со знакомой интонацией. — Ты страшная женщина, лея Гарсиа, я уже говорил.

Я выпрямила спину, двумя пальцами сняла с груди мужскую ладонь — сползла, пока Тони ржал, и буркнула:

— Что у тебя с голосом?

— Сорвал, видимо, — сообщил мне менталист и снова то ли засмеялся, то ли закашлялся.

Смешно, да. Ну просто не передать как!

Я с достоинством отхромала от него на пару шагов. Пока хромала, в моей комнате загорелся свет, а в открытое окно высунулся какой-то мужчина.

— Лэрд Васкес, у вас всё в порядке? — позвал он менталиста.

— Да, всё отлично, лея Гарсиа со мной! Мы сейчас подойдем, — шагая ко мне и на ходу снимая пиджак, просипел ему в ответ Энтони.

Полностью закрыв мне обзор, Васкес-старший протянул мне свою одежду.

— Прикройся, — скомандовал он. — А то у ребят мозги откажут от твоего вооружения, — и он снова заржал.

Плечи у него подрагивали, на белой рубашке в такт смеху скакали подтяжки. Я окинула его придирчивым взглядом: ботинки в земле, в волосах — листья безвинно пострадавших кустов, но даже так, менталист выглядел в разы приличнее меня.

Лодыжка опухла и ныла, подол, ставший причиной моей травмы, я и вовсе умудрилась порвать. И так мне стало обидно от этой несправедливости, какого змея? Какого змея нужно было меня так пугать?!

Заметив, что я не собираюсь принимать его помощь, Тони нацепил на лицо серьезное выражение и вопросительно выгнул бровь.

— Обойдусь, — задрала я подбородок. — Уверена, ребята и не то в жизни видели, а если не видели — пусть любуются. Не всё же тебе одному ржать! — рявкнула я на него.

И, гордо расправив плечи, я ковыльнула в сторону дома.

— Ладно-ладно, не злись, — примирительно сказал менталист, преграждая мне дорогу. — Обопрись на меня, а лучше, хватайся за шею, я отнесу тебя в дом. Посмотрим на твою ногу.

— Спасибо за предложение, как-нибудь обойдусь.

Васкес-старший закатил глаза.

— Фелиция, ты хромаешь!

— Да что ты говоришь? — вспылила я. — Так может, я из-за тебя и хромаю? Весело тебе, я смотрю. Конечно, это же так весело, когда в дом врываются неизвестные люди!

— Лици, подожди, — скорчил он кислую мину.

— Какого змея? — зашипела я и, медленно выдохнув — я спокойна! — сказала: — Кристиан говорил, что вечером вернется с охраной. Так какого змея в моем саду делаешь ты?!

— Какого змея, значит? — сощурился Тони и отступил от меня. — Сейчас поясню, какого. Криса срочно вызвали во дворец. Не каждый день, знаешь ли, в собственном доме душат аналитика!

Я сглотнула, ощущая, как на руках у меня волосы дыбом встают, то ли от прохладного ветра, который теперь, когда Тони отошел, добрался до моих плеч, то ли от страха.