Пани Зофья. Вы всё перепутали - Яцек Галиньский

тянулся бесконечно долго, и, хотя я все активнее размахивала руками, казалось, что я двигаюсь с той же скоростью. Когда я проходила мимо полицейских, они посмотрели на меня. А я нет.

– Добрый день, – сказал один из них. – Вы здесь живете?

– Почему вас это интересует? – спросила я.

Я могла бы пройти незамеченной, но, к сожалению, была вынуждена сказать еще кое-что.

– Неужели вам нечем больше заняться, кроме как приставать к женщинам? – добавила я, поскольку в них было нечто раздражающее.

Зачем я это сделала? Теперь они пристально за мной наблюдали, но, к счастью, не остановили. Я прошла мимо своей квартиры. Не оглядывалась. Но чувствовала на себе их взгляд. Передо мной оставалась только одна дверь. Она была не моя, но мне пришлось в нее постучать. Ведь не могла же я сказать, что не знаю, где живу. Соседка должна была мне открыть.

Я позвонила.

– У тебя нет ключей? – спросил потерявший терпение Широкий, который с братом и холодильником следовал за мной.

Я не ответила.

За дверью была тишина.

Позвонила снова.

Я услышала, как кто-то подошел к двери и открыл глазок.

«Черт побери, открывай!» – лихорадочно повторяла я в уме.

– Что случилось? – послышался приглушенный голос соседки.

– Открой, дорогая! Это я!

Наступила тишина. Краем глаза я глянула на Широкого и полицейских. Все они внимательно за мной наблюдали. Атмосфера была довольно неприятной. Широкий смотрел так, будто холодильник был радиоактивным и каждая секунда соприкосновения с ним укорачивала его жизнь.

– Что с дверью? – процедил он сквозь зубы.

Замки заскрежетали, дверь приоткрылась. Я сразу же просунул ногу в щель.

– Что это за холодильник? – спросила соседка.

– Не волнуйся, дорогая, – сказала я, одновременно толкая дверь, которую она держала с другой стороны. – Обо всем позаботились. Ребята внесут, и дело сделано.

– Я ничего не заказывала, – сказала она. – Не понимаю, что происходит.

Я почувствовала, как тяжелый камень лег на сердце, а на плечо – еще более тяжелая лапа Широкого.

В этот момент мать Розалии издала странный крик, и между ее ног протиснулась сама Розалия. Она выскочила в коридор и бросилась ко мне. Обхватила меня и сжала так сильно, что чуть кости мне не сломала.

– Ты пришла! – крикнула она. – Я скучала!

– Вот я, вот. Отпусти, а то задушишь.

Увидев это, Широкий толкнул дверь вместе со стоявшей на пороге женщиной, и мы вошли внутрь.

– И чего так долго? – спросил он соседку.

– Кухня налево, – проинструктировала я.

Широкий с братом поставили холодильник на место барного табурета. Он сиял на фоне обветшалой кухонной мебели, как золотой зуб гостя из-за восточной границы.

– Увидимся завтра в офисе, – сказал Широкий. – И без фокусов. Я знаю, где ты живешь.

Говоря это, он придвинулся слишком близко. Наверное, таким образом я должна была что-то лучше понять, но я поняла лишь то, что в кебабе было много чеснока и лука.

Брат Широкого включил холодильник в розетку, после чего они оба ушли.

Мне было жалко оставлять его у соседки. Я бы сама с удовольствием пригласила гостей полюбоваться на него. Я проверила, смогу ли его поднять, поскольку он не выглядел тяжелым, но оказалось, что я устала больше, чем думала, и холодильник даже не шелохнулся. Я взглянула на него в последний раз, нежно погладила лакированную поверхность и положила руку на никелированную ручку.

– Что это за холодильник? – спросила соседка. – Откуда он у вас?

– Считаете, я не могу владеть предметами роскоши?! – возмутилась я. – Холодильник – с работы. Взыскан с должника вместе с остальной суммой долга. Он не хотел платить, поэтому мы взяли натурой. Как судебные приставы. Ну вы сами знаете.

Я открыла холодильник, и чудесный голубой свет озарил мое лицо и всю кухню.

Я широко улыбнулась. Все было не так уж плохо. Да, соседка получила холодильник, но в нем не было абсолютно ничего съестного. Молоко с нулевым процентом жирности, диетический йогурт, микс салатов, брокколи, какой-то салат из свежих овощей, два грейпфрута, творог, но тоже низкой жирности, чечевичный паштет; даже пиво было безалкогольным. Мне сразу полегчало.

Я высвободилась из объятий Розалии и направилась к двери. Но тут же притормозила. Не исключено, что полицейские все еще были там. У моей двери.

– Я могла бы у вас подзадержаться, – сказала я, глядя на соседку. – Должно быть, вам приятно время от времени принимать гостей.

– Да, конечно, – немного удивленно ответила она. – Проходите в гостиную.

Я села на не очень удобный диван. Девочка включила мультфильм.

– Раз уж я остаюсь, – добавила я, – я бы попросила бутерброд. Если это не проблема, то с каким-нибудь мясом. Лучше всего с ветчиной. Пожалуйста, отрежьте кусочек потолще и не срезайте жир. И еще чаю. Я кладу три чайные ложки сахара. Только попрошу белого сахара, настоящего. Спасибо!

Я накрыла ноги одеялом, и мне стало так тепло… и даже приятно… тепло и приятно…

Я лежала рядом с Хенриком. Я натянула покрывало, чтобы наши ноги не замерзли. Человек замерзает с ног, и если как следует промерзнет, то согреться потом невозможно. Я прижалась к нему, тощему как щепка, на минуту забыв о его строптивости и подлых поступках. Он замолчал, и все было как в старые добрые времена. Мы обнялись. Хенрик поцеловал меня и обнял так крепко, что совершенно меня обезоружил. Мог делать со мной все, что хотел, и именно это и сделал. Я была самой счастливой. В один миг я забыла о карьере, деньгах, о крысиных гонках. Для меня был важен только он. Я думала о том, чтобы бросить работу и заняться домом. Мы проводили вместе вечера перед телевизором, под теплым одеялом. Он приносил остатки еды из столовой. Я в совершенстве освоила приготовление блюд из объедков. Мы были вместе. Зрело и осознанно. Не по необходимости, случайности или привычке. Мы были вместе, потому что пришли к выводу, что только это имеет смысл. Единственной и самой важной целью было закончить жизнь в обществе близкого человека.

– Эй, проснитесь, пожалуйста, – услышала я голос соседки. – Я разложу для вас диван.

Я открыла глаза. Розалия продолжала хихикать, смотря телевизор, а ее мать стояла надо мной с постельным бельем и подушкой.

– Почему вы так кричите? – спросила я. – Я что, глухая?

– Вы можете у нас переночевать, – предложила она.

– На диване?

– Мы поместимся. У нас много места. Всем будет комфортно.

– Нет, спасибо!

Тоже мне гостеприимство. Я медленно встала. Диван был ужасно неудобным. В нем не было пролежанной ямки, в которой можно было бы удобно разместиться.

Я хорошо разбиралась в гангстерах типа Широкого и не