Королевский гамбит - Диана Стаккарт

— Как вы добры, — с чувством произнесла я, и он сурово посмотрел на меня.

— Я согласился хранить твой секрет, — погрозив пальцем, напомнил мне Луиджи. — Ты же сохрани мой. Пусть не говорят, что у портного Луиджи мягкое сердце, а то клиенты утопят меня в оправданиях и объяснениях, почему они не могут заплатить.

Мы перешли на другую тему, и время потекло быстро. К обещанному часу я стояла перед зеркалом в новом наряде пажа. На мне был синий шелковый жакет, отделанный золотым бархатом, поверх разноцветных коротких штанов. Моя новая белая льняная рубаха искусно выбивалась из прорезей рукавов, перевязанных красной шнуровкой, гармонирующей с красной обувью и такого же цвета мягкой шапочкой. Мой наряд, как и полагается человеку моего положения, был не очень броским, но в то же время достаточно богатым, чтобы не привлекать внимания, когда я буду сопровождать учителя. Разумеется, я сроду не носила столь изящного костюма. То обстоятельство, что он мужской, меня уже не смущало.

— Полагаю, синьор Леонардо останется доволен, — самодовольно произнес Луиджи, подгоняя рукав. — Но, пожалуйста, не надевай дело рук моих, когда будешь мешать раствор или заниматься грязной работой.

— Я с величайшей аккуратностью буду носить свой новый наряд, — заверила я его, схватив мешок, куда он положил мою потрепанную одежду. Затем, оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что ученики не слышат нас, я присовокупила: — Я в долгу перед вами за ваше молчание о деле, о котором мы говорили.

— Как я сказал, я выбираю веселье, его не так уж много при дворе Моро, и мне нравятся перемены. Однако, если тебя раскроют, я скажу, что ничего не ведал. Теперь же возвращайся к своему хозяину. И можешь отнести счет за оказанные тебе мною услуги.

Башенные часы били двенадцатый раз, когда я вошла в личную мастерскую Леонардо. Мои товарищи подмастерья уже давно позавтракали, мой же желудок урчал, напоминая о том, что я еще не ела. Затянув потуже пояс, я вздохнула и постучала в дверь Леонардо.

— Входите, — крикнул он, и я вошла внутрь.

Не осталось никаких следов от проведенной здесь ночью операции, ибо окровавленные одеяла и таз исчезли, а стол, видимо, очищен золой. В покоях никого не было, зато дверь, ведущая, как я догадывалась, в мастерскую отворена. Меня охватило волнение, когда до меня дошло, что мне предоставляется возможность посетить тайное до сих пор святилище. Однако, когда я направилась к нему, на пороге появился Леонардо, как обычно, в испачканной рабочей одежде и закрыл за собой дверь.

— А, прекрасно, — произнес он, глядя на мой новый наряд и показывая мне знаком, чтобы я повернулась и он мог осмотреть его со всех сторон. — Осмелюсь заметить, синьор Луиджи слишком много берет за него, хотя оплатит счет, в конце концов, конечно же герцог.

Лукаво улыбнувшись при последнем замечании, он подошел к столу и взял из деревянной чаши две крупные груши. Швырнув одну мне, Леонардо жестом велел мне сесть и сказал:

— Боюсь, ты вновь остался из-за меня без трапезы, однако она, пожалуй, подкрепит тебя до нашего возвращения. Подожди меня минуту, я надену что-нибудь более подходящее для утреннего посещения архиепископа.

Пока я с благодарностью грызла сочную мякоть, он подошел к деревянному сундуку у кровати и открыл его. Учитель небрежно доставал, а затем отбрасывал в сторону один жакет за другим, пока не остановился на черном, отделанном коричневой материей. Выбрав его, он снял верхнюю одежду, потом, горестно хмыкнув при виде рубахи, сказал:

— Белье-то, пожалуй, стоит сменить.

Он стащил с себя рубаху и принялся искать ей замену в сундуке. Ошеломленная, я тут же отвела взгляд, правда, не столь быстро, чтобы не рассмотреть его обнаженного торса. Надо сказать, что его странное питание шло ему на пользу, ибо тело его было худым и мускулистым. Полураздетый, он напоминал красивых обнаженных юношей на своих рисунках, служивших нам пособием во время уроков анатомии в мастерской.

Это зрелище нельзя было назвать неприятным.

Страшно покраснев при столь своевольных мыслях, я с усиленной энергией принялась грызть грушу, молясь о том, чтобы ему не вздумалось сменить и коричневые штаны. К счастью, он удовольствовался новой рубашкой и жакетом, которые тут же надел.

— Так гораздо лучше, верно, Дино? — осведомился он, выглядя довольно изящно в жакете с коричневым поясом.

В ответ я что-то утвердительно пробормотала, дожевывая грушу и надеясь, что краска стыда сошла с моих щек и не будет привлекать ненужного внимания. Впрочем, учитель не смотрел на меня: он тоже доедал грушу и одновременно рылся в сумке, брошенной им на стол. Леонардо кивнул головой, когда сначала достал, а потом вновь убрал шахматную королеву и список с именами в сумку, которую затем привязал к поясу. Потом он запустил руку в другую корзину и вытащил из нее два клочка бумаги и два куска красного мела.

— Вот еще что нам следует сделать, — сказал он, протягивая мне один из листков и кусок мела. — Нарисуй по памяти лицо второго разносчика, встреченного тобою в прошлую ночь. Того, которого еще не нашли. Я же изображу несчастного Лоренцо.

Хотя меня и одолевало любопытство, я не спросила, для чего ему рисунок, а сразу занялась делом. Это было не трудно, поскольку образ рыжеволосого юноши с костлявым лицом и полными губами до сих пор стоял у меня перед глазами. Сделав несколько пробных мазков, я уверенно завершила рисунок, довольная тем, что мне удалось запомнить юный и в то же время изможденный облик его и жестокость, исказившую его черты.

— Прекрасно, — одобрительно произнес учитель, глядя поверх моего плеча на законченную работу. — Если теперь я увижу его, то с легкостью опознаю.

— Скажи, — спросил он, показывая мне собственный рисунок, — верно ли здесь изображен другой юноша? Боюсь, что, когда я видел его, на нем было слишком много крови и ран.

Я взглянула на работу учителя и изумленно покачала головой. Ему удалось точно передать черты погибшего Лоренцо, но этот рисунок был не просто изображением его лица. В глазах юноши, казалось, застыло немое отчаяние, затмившее написанное на его лице выражение воинственной молодости. Да, этот рисунок неожиданно заставил меня пожалеть сейчас о смерти молодого разносчика еще сильнее, чем прошлой ночью, когда я увидела его смертельно раненного.

— Рисунок великолепен, — искренне призналась я. — Но что нам делать с ними?

— Все очень просто, мой мальчик. Мы покажем их тем, кого будем опрашивать в связи с убийством графа, и посмотрим на их реакцию.

Он осторожно, чтобы мел не стерся, сложил оба рисунка и засунул их внутрь жакета. Затем, отбросив огрызок груши, жестом велел мне следовать за ним.

— Архиепископ ждет нас, Дино, нельзя терять ни минуты.

Пчелу можно уподобить обману, ибо у нее есть мед во рту и яд сзади.

Леонардо да Винчи.

Записная книжка

Нам повезло, что архиепископ, а также епископ Милана, гостил сейчас у Лодовико в замке Сфорца. Иначе нам бы пришлось отправиться на его поиски, ибо, несмотря на свое звание, проживал он не в Милане. У него был роскошный дворец в Риме и, кроме того, несколько вилл меньшего размера в провинции, и он постоянно странствовал между ними, следя за церковными делами. Это посещение замка было данью вежливости французскому посланнику, пробывшему там уже две недели. Обычно, бывая в провинции, он останавливался в собственной вилле за городскими воротами.