Ужин вдвоем - Майк Гейл

Помню, как в школе на большой перемене, оставшись один в опустевшем классе, я с трепетом разворачивал новый номер «Музыкального обозрения». Тогда я и мечтать не мог о том, что в один прекрасный день стану частью блистательного рок-н-ролльного мира. И вот, пожалуйста: сижу за столом, заваленным картонными почтовыми коробками. Внутри — компакт-диски, присланные на релиз, снаружи — моя фамилия. Агенты звукозаписывающих компаний угощают меня обедами, надеясь заслужить мою благосклонность. Мне случалось ездить в турне вместе с рок-группами, брать интервью у мировых знаменитостей. Чуть не весь мир исколесил я за редакционный счет. Фантастическая работа. Иной раз я спрашиваю себя, чем стал бы заниматься, если бы не это?

План «Б» (разумеется, когда-то он был планом «А»): сколотить собственную группу. По счастью, я вовремя понял, что звезды из меня не выйдет: петь я не способен в принципе, а по инструментальной части мои таланты простираются не дальше басовой партии в «Солнце твоей любви» Эрика Клэптона. План «В» (тоже в свое время был планом «А»): создать собственную фирму звукозаписи. Однако в хитросплетениях музыкального бизнеса я разбираюсь не лучше, чем пятилетний малыш в торговле игрушками, так что и эта затея была обречена на провал. Когда я сообразил, что ничего другого не остается, на первое место в списке вышел план «Г» — музыкальная журналистика.

Офис «Громкого звука» не слишком похож на обычное рабочее место. Из девятнадцати сотрудников — восемнадцать мужчин (единственное исключение — Крисси, секретарша нашего редактора, милая молоденькая девочка), по большей части страшных снобов, и все они держатся так, словно люто ненавидят друг друга. Церемонии у нас не в чести, разговоры на рабочем месте тоже — если, конечно, речь не идет о делах, о музыке или о том, как получше втоптать в грязь конкурентов и команды, которые они расхваливают.

Короче говоря, работа в «Громком звуке» сродни службе в десантных войсках: кого попало сюда не берут, и каждый должен уметь, если понадобится, убить врага голыми руками. Здесь царит дух сурового мужского братства. Как в тюрьме — только бритвенных лезвий в сандвичах недостает. Женщины этот дух на дух не выносят. Иззи — она работает в «Femme», на одиннадцатом этаже, — в первый раз зайдя к нам в гости, заявила, что атмосфера у нас в офисе холодная, жестокая и безжалостная. — Точно, — ответил я. — Только одного я не понял: почему ты так говоришь, словно это плохо?

Сегодня мне трудно сосредоточиться на работе. Хочется объявить на весь офис, что я скоро стану отцом. Ведь именно так полагается себя вести новоиспеченным папашам. Считается, что молодой отец просто обязан раздуваться от гордости. «Я создал новую жизнь! — должен восклицать он. — Благодаря мне на земле станет одним человеком больше!» Я, разумеется, ничего подобного не восклицаю — главным образом потому, что моим сослуживцам это едва ли интересно. Вместо этого сижу за столом, уставившись в пространство, и грежу наяву. Первое Рождество. Первый день рождения. А вот малыш уже подрос, и мы с ним гоняем мяч в парке… Хорошо-то как! Не в силах удержаться, я открываю новый файл и пишу зародышу во чреве Иззи такое письмо:

11 июля 2000 г.

Привет, Зародыш!

Для начала позволь представиться: Дейв Хардинг, твой папа. Пишу музыкальные обозрения в журнале «Громкий звук». Когда немного подрастешь (хотя бы на пару недель), я проиграю тебе пару-тройку своих любимых альбомов. Каких — точно не скажу, зависит от настроения: но там непременно будет что-нибудь из «Rolling Stones», «Mos Def», «Public Enemy», «Radiohead», «Mazzy Star» и Ареты Франклин.

Там, где ты сейчас, тьма кромешная, и вокруг полно воды — но что-то ты все-таки слышишь, верно? Я уверен, что слышишь. Кстати, женщину, в которой ты живешь, зовут Иззи, она твоя мама. Мы с ней женаты три года (как раз две недели назад праздновали годовщину), а до этого еще три года прожили вместе. Мы очень счастливы вдвоем.

Но давай лучше поговорим о тебе. Сегодня утром я запустил в Интернете (когда выберешься наружу, объясню тебе, что это такое) поиск на слово «размножение» и, продравшись через заслон кошмарных порносайтов, добрался до веб-странички о тебе и твоих ровесниках. Какой же вы маленький народец, я тебе скажу! Вот в тебе сейчас, например, около миллиметра росту. Не знаю, знаком ли ты с метрической системой — в общем, это очень мало. Интересно, какой длины муравей? Точно не знаю, но мне кажется, ты еще меньше.

Ну, что еще тебе сказать? Твоя мама — заместитель редактора в глянцевом женском журнале «Femme». Работает она не покладая рук. Ей тридцать лет (мне тридцать один), она очень умная, красивая и сексуальная… Ладно-ладно, о сексуальности не буду, а то вдруг ты окажешься мальчиком! Не хватало еще своими руками привить тебе эдипов комплекс!

Зеркала у тебя там, наверное, нет, так что вряд ли ты знаешь, как выглядишь. Я тебе помогу — расскажу, как выглядим мы. Представь себе что-то среднее — это будешь ты. Итак, в маме твоей пять футов девять дюймов, а весит она немного больше десяти стоунов. Волосы у нее черные как смоль, глаза ореховые, носик маленький, аккуратный, щеки круглые, как у бурундука. Понимаю, что с современной массовой культурой ты еще не знаком: но с виду она — что-то между Минни Драйвер из «Круга друзей» и Джулианной Маргулис. Ладно, перейдем ко мне. Шесть футов два дюйма, четырнадцать стоунов веса (мускулы, малыш, одни только мускулы!), короткие черные волосы, темно-карие глаза, широкий нос и волевой (как я надеюсь) подбородок.

Мать Иззи родом из Южного Уэльса, а отец (он умер пару лет назад) из Польши. Мои родители приехали из Тринидада. Мы с Иззи оба родились в Англии. Так что ты у нас будешь (внимание, барабанная дробь!) англо-поляко-тринидадо-валлийцем! И кожа у тебя, вполне возможно, окажется цвета кофе с молоком.

Если бы я не умолил твою мамочку сменить после замужества фамилию, ты теперь носил бы гордое имя: Зародыш Левандовски-Хардинг. Или: Зародыш Хардинг-Левандовски. Согласись, длинновато.

Ладно, будем считать, что познакомились. Добро пожаловать в нашу семью.

Будь как дома.

Всего тебе наилучшего,

Дейв Хардинг (твой безмерно гордый отец).

Иззи звонит мне с работы, чтобы поделиться хорошей новостью. Она только что была в нашей поликлинике, и врач подтвердил, что она беременна. Беременна уже шесть недель, если считать от последней менструации. От этой новости я совершенно съезжаю с катушек. Ни о чем не могу думать, кроме одного: скоро я стану отцом! Всю следующую неделю мы с Иззи только об этом думаем, только об этом и говорим.

Утром в понедельник, на работе

— Здравствуйте, журнал «Femme», у телефона Иззи Хардинг.

— Привет, это я, — отвечаю я.

— Что стряслось?

— Что значит «что стряслось»? Ничего не стряслось. Просто захотелось поболтать.

— Видишь ли, сейчас десять минут одиннадцатого, — говорит Иззи. — Еще не было случая, чтобы ты позвонил мне в такое время. Хотя, не скрою, иногда мне этого очень хотелось. А ты говорил: «Ну что ты, десять минут одиннадцатого — это слишком рано!»