Жена врага. Я тебя присвою - Вероника Колесникова

Придвигаю ее к себе так близко, что мы дышим одним воздухом на двоих. А уже потом опускаю свои губы на ее.

Она выдыхает мне в рот, приоткрыв губы, и я врываюсь в нее своим языком.

Сергей

Подхватываю ее безвольное тело на руки. Этому приему меня научил партнер по спаррингу в тюрьме. Всего два нажатия большим и указательным пальцами в нужных точках - и человек отключает свое сознание. Анжелика только успевает выдохнуть горячий воздух, я – провести языком по ее полной нежной губе, и через секунду она уже опадает спелым плодом мне в руки.

Она почти невесома, и теперь, когда ее лицо покоится у меня на груди, мне еще сильнее, чем раньше, хочется провести ладонью по ее щеке.

И это желание, щемяще нежное, пугает меня.

Потому что ему не место в моей душе.

Оно было вытравлено за семь лет в тюрьме.

Перехватываю свою ношу удобнее в руках, поднимаю голову и ногой вышибаю дверь туалета. Она отскакивает и ударяется ручкой о стену.

Поворачиваю в темный коридор, спешу скорее покинуть это место. План до конца не продуман, но нужно действовать по обстоятельствам. Глупо не воспользоваться такой жирной возможностью судьбы и не ухватить жар-птицу, попавшую в руки.

«Только для персонала». Сворачиваю в дверь с этой надписью и оказываюсь на лестничном пролете. На меня ошалело глядит официант, выпускающий струйку дыма в потолок. Цокаю языком, и парень тушит сигарету о перилла и прикрывает глаза. Пацан быстро оценил обстановку и решил не вмешиваться – верная политика выживания в этом жестоком мире.

Прижимаю Анжелику к себе сильнее, сбегаю по лестнице вниз. Здесь всего три этажа, и мне везет – никто не выходит навстречу, люди в этом здании явно мало пользуются этим спуском.

Но когда выскальзываю на улицу, слышу крики сверху.

Чертов официантишка.

Сдал.

Надо было влепить ему с ноги в морду, чтобы растерял все зубы, говорить не мог, не выдал охране. Но хотя бы дал мне время, пока боролся со своим страшком внутри гнилой трусливой душонки.

Я достаю ключи от машины из кармана брюк, и сигнализация с резким звуком отключается, привлекая внимание охранника у входа в здание. Он насуплено смотрит на то, как я быстро гружу свою ношу на заднее сиденье.

— Жена перебрала, — перескакиваю через капот и открываю дверь со стороны водительского сиденья. — Шампанского много.

Драться на улице с ним нельзя - слишком много свидетелей. Слишком мало времени.

Охранник делает вид, что поверил, но все равно сужает глаза, запоминая все детали: старый Логан, мой дорогой костюм, приметы пассажирки сзади. В тот момент, когда он прижимает руку к наушнику, я выжимаю газ до упора и с резким звуком стартую с места. В зеркале заднего вида вижу, как мужик выбегает на середину дороги и поднимает пистолет в мою сторону. Выкручиваю руль вправо, и через секунду врываюсь с местной узкой дороги на главную.

Обгоняю внедорожник, показываю средний палец мажору на «ламбе», когда наконец объезжаю и его, пролетаю на сигнал светофора, внося сумятицу в городское движение.

Прежде, в своей прошлой жизни я бы никогда не смог сесть за руль - кто даст права человеку, не различающему цвета? Но сейчас мне на все срать. У меня есть цель, и плевать на все остальное.

Слышу сзади визг тормозов, далекое оханье полицейской машины, и разгоняю Логан до отметки в двести километров в час на угасающем спидометре. В салоне пахнет жженой резиной и от этого запаха еще больше хочется курить.

Фокусирую все свое внимание на дороге, глядя в лобовое, за редким исключением бросая взгляд в зеркало заднего вида, ожидая, когда очнется Анжелика. Но Чопурия все еще находится в отключке. Это очень облегчает мне работу. Если бы во время гонки на старой машине еще бы и она вносила сумятицу криками и неповиновением, пришлось бы применить куда более действенные методы усмирения. Но портить ее красивое лицо совсем не хотелось бы.

Через пятьсот метров съезжаю с дороги на узкоколейку, и въезжаю в лес. Здесь нет опознавательных знаков, но я уже начал хорошо ориентироваться на этой местности за две недели, что прожил в этом заброшенном доме поселка у города.

Кочки, брошенные огромные ветки, камни, - ничего не делает дорогу лучше. Меня подбрасывает на каждом препятствии и даже представить не могу, что чувствует Анжелика – судя по звукам она явно несколько раз приложилась головой о дверь, если еще не рухнула в проем между сиденьем. Но я не снижаю скорость – мне нужно двигаться как можно скорее, потому что она скоро должна очнуться, и потому, что погоня, открытая Чопурия, приведет сюда целую стаю бешеных собак. А я пока не готов сражаться с армией голодных чертовых псов.

— Давай, детка, — вытаскиваю ее из салона. Рука девушки безвольно свисает, волосы растрепаны, щека покраснела. Анжелика негромко стонет, и это хорошо – с ней все в порядке.

Оглядываю пространство привычно, цепко выцепляя все детали.

Но тут все осталось в таком же виде, каком я оставлял дом рано утром: покосившийся ржавый забор, высокая острая трава, двухэтажный кирпичный дом с заколоченными ставнями. Все признаки заброшенности, неухоженности, - все как нужно человеку, который, выполнив свой план мести, уйдет в бега. Только машина выбивается из этого пейзажа, но и для тачки есть свое место – я завалю ее ветками, так, что даже цыган не найдет.

Поднимаю Анжелику на второй этаж, осторожно укладываю ее на кровать. Поправляю руку, упавшую плетью с кровати, и кладу ей на мерно вздымающуюся грудь. Замираю над девушкой, как хренов принц над Белоснежкой.

— Этому утырку бесконечно повезло, — я упираюсь одной рукой о стену за кроватью, и указательным пальцем другой провожу ореол над телом Анжелики, не смея ее коснуться. Обвожу линию носа, подбородка, падаю в пропасть шеи, замираю над тонким вырезом платья на груди, упираюсь в тыльную сторону ладони.

Она просто невероятно красива. Розовая кожа. Красные губы. Черные ресницы. Каштановые волосы. Миллион оттенков и цветов. Она - как подарок от деда Мороза, от которого перехватывает дух.

Вживую не видел никогда таких. Минимум косметики, но очень много бьющей наотмашь сексуальности, которую не скрыть за темными, длинными тряпками. Осторожно касаюсь пальцем воротника и немного отодвигаю его от молочной кожи, замираю.

На шее почти возле ключицы – два темно-фиолетовых пятна. Гематомы уже зеленеют по краям, а это значит, что они не свежие.

Что за хрень?

Быстро задираю рукав ее легкого шифонового платья и вижу, что вся рука покрыта такими же мелкими и крупными пятнами – синяками, которые сам себе не поставишь.

Выдыхаю сквозь зубы.

Похоже, Белоснежка, и у тебя есть какие-то тайны, которые ты хранишь от всего мира…

Анжелика