Дочь олигарха - Скарлетт Томас

На следующий день прибывает конверт с подложкой из пузырьковой пленки. У дворника удивленный вид. Так много почты для одной сексуальной русской девочки. В пакете – книга рассказов Чехова на русском, а в ней – в отверстии, вырезанном на рассказе “Крестьяне”, – тоненький серебристый айфон с поддержкой 5G, который подключается к тайной сети и предоставляет владельцу безлимитный бесплатный доступ в интернет, в какой бы точке земли вы ни находились. На телефоне подключен и активирован аккаунт в Apple Music (удобно), а еще – приложение, которое называется DarkWeb (страшновато). Настройки телефона позволяют владельцу просматривать что угодно – отсечение головы, анальные совокупления, инструкции по производству бомб. Не то чтобы Наташе все это было нужно. На самом деле ей хочется смотреть только на девушек примерно ее размера и комплекции, одетых в вещи, до которых сама Наташа не додумалась. А еще – на мальчиков с веснушками и не слишком короткими стрижками. И на пони со свирепым выражением на морде.

К задней стенке телефона скотчем прилеплена черная кредитка “Американ экспресс” на имя Таш и записка на русском, где незнакомым почерком выведено: “Покупай все, что понадобится. Возможно, в ближайшие пару недель от твоего отца не будет новостей, но беспокоиться не о чем”. Кредитка выглядит внушительнее обычных банковских карт: более жесткая и какая-то удивительно глянцевая.

Наташа прячет телефон и черную кредитку в секретное отделение в крышке чемодана, отец показал его перед Наташиным отъездом сюда. “Если понадобится прятать что-то по-настоящему опасное, – советовал он ей, – прячь в чужих вещах. Причем в таком потайном месте в вещах другого человека, о котором даже он сам не догадывается. Если найдут – скажешь, что это его”. Наташа много думала об этом. Когда она впервые услышала такое от отца, сначала не поняла, что он имеет в виду, но теперь понимает. Это примерно как Тиффани, которая вечно прячет сигареты в шкафу у Дони.

В эту ночь Лисса снова пытается нарыть немного порно с помощью школьного вайфая. Сегодня удается протащить сквозь фильтры цензуры несколько угольных картинок викторианских времен: жирный мужик в цилиндре машет огромным членом на перепуганную служанку, а еще гравюру: японец овладевает крестьянкой, у которой ноги привязаны к рукояти метлы. Член у японца просто чудовищных размеров.

– Они правда такие? – спрашивает Дэниэль.

– Ты что, ни разу не видела? – усмехается Лисса.

– А ты что, видела? – спрашивает Дэниель.

– Конечно, – фыркает Лисса. – Кто же не видел!

На самом деле никто не видел, кроме Таш. Да и она тоже не то чтобы прямо видела.

После отбоя у всех под одеялом светится огонек. Девочки пишут родителям, братьям, сестрам и симпатичным кузенам, слушают подкасты, чтобы быстрее уснуть, и музыку, которую успели закачать раньше. Ну и еще есть всякое секретное. Или просто слишком банальное, чтобы делать это при всех. Тиффани слушает французскую попсу и планирует свою модельную карьеру, потом – свадьбу, а потом – похороны, на ботаническую тематику.

Бьянка скачала бесплатную версию книги “Фанни Хилл” и обнаружила там такие волнительные и будоражащие подробности – куда там интернет-поисковикам! Но она никому об этом не рассказывает, потому что она вообще никогда никому ни о чем не рассказывает. Не рассказывает о том, как ей грустно, о том, как она все провалила, и о свете, который горит внутри нее, – о ярком белом свете, который все же недостаточно ярок и недостаточно бел. Никому не рассказывает о том, что хочет себе черный бриллиант, как у принцессы Августы, чтобы он забрал у нее этот белый свет, очистил его, сделал лучше.

Наступает Exeat – на латыни это означает “катитесь отсюда к черту”, и это такие выходные, когда школьниц отпускают домой. Некоторые девочки поехать домой не могут, так как живут слишком далеко, поэтому они остаются. Таш проводит день в Лондоне со своей гламурной тетушкой, которой раньше никогда не видела. Тетю зовут Соня, она занимается кибербезопасностью или чем-то таким. У нее собственная компания. Оказывается, это она прислала Наташе айфон. Она – сестра Наташиного отца.

– Ну, – говорит тетя Соня, встретив Таш на вокзале Кингс-Кросс, и целует ее в обе щеки. – Ты просто красавица. Такая свежая, молоденькая. Просто цветок. Я так мечтала с тобой познакомиться! Что же это твоя мама столько лет тебя прятала, а?

У тети Сони есть машина с водителем, она припаркована у “Немецкого спортзала”[4]. Водитель везет их в китайский ресторан, где-то на задворках Тоттенхэм-Корт-роуд. Здесь пахнет благовониями и за столиками сплошь миллионеры в белых спортивных костюмах: пьют жасминовый чай и едят салат с лотосом.

Наташа чувствует себя опустошенной и как будто слегка подгнившей внутри. Ей кажется, что те, кто старше ее, выглядят намного лучше. В них есть мудрость, опыт. Они знают, что такое настоящий секс. Умеют пользоваться косметикой. Могут в любое время отправиться в город и купить себе что-нибудь полезное. Им не нужно ходить в школу, и никто не говорит им, что делать. Они могущественны и могут этим хвастать. Могут растолстеть. Могут дни напролет расхаживать по дому совершенно голыми, в полном одиночестве. Могут покупать себе лошадей и бриллианты, не спрашивая ни у кого разрешения. Могут делать пирсинг и красить волосы. Могут разговаривать с людьми, не краснея и не давясь на полуслове. Они всегда точно знают, кто их родители. Даже морщины кажутся Таш привлекательными, потому что свидетельствуют о реальной жизни, возрасте и знаниях. Единственное, о чем она мечтает – мечтает страстно, всей душой, – это знания. Она не знает ничего. Ну, ничего полезного. Самое главное – она не знает, как разговаривать с этой женщиной со стильно уложенными волосами, гладким лбом и безупречными розовыми ногтями.

Тетя Соня выглядит моложе, чем большинство старых людей, а это значит, что она тратит тысячи фунтов, евро и рублей ежемесячно на каждую крошечную деталь своего тела. И несмотря на это, в ней все равно угадывается житейская мудрость. Что-то во взгляде? Значит, мудрость и опыт людей так и определяются – по глазам?

– Я не знаю, о чем разговаривать с молодыми, – говорит тетя Соня. – Давно с ними не беседовала. Даже с детьми клиентов болтать перестала, хотя раньше любила их припугнуть.

Она подмигивает, и Таш замечает, что тетя ухитрилась нанести тушь таким образом, что каждая длинная черная шелковистая ресничка отделена от соседней. Когда Наташа красит ресницы, они всегда склеиваются в одного расплющенного дохлого паука.

Таш пытается улыбнуться ободряюще, слегка приподнимает плечи, и выглядит это так, будто она ими пожимает. Тетя Соня говорила по-русски, но теперь переходит на английский.

– Ты в социальных сетях есть?