Шестерня - Василий Борисович Блюм

да поднимать свод, но, ради достойной цели не зазорно и на четвереньках. Выбраться из ловушки, найти товарища, и доходчиво объяснить, отчего не удалась шутка, разве не достойная цель? Тем более, если помимо теплой беседы по возвращении ожидает горстка блестящих камушков. Не один, не два - горстка! А то и горсть. Меньшим Баламут не отделается. Не с тем связался.

Мелькнула мысль о мертвых. Рука сама собой потянулась в сторону, но повисла, не коснувшись стены. Если пальцы наткнутся на камень, радости прибавится не особо. Вполне возможно, очередной могильный провал находится чуток дальше, или выше. Кто ж знает, как строили древние? Если же попадутся кости, или что похуже... Уж лучше остаться в неведении, чем подгоняемым страхом, нестись, вопя во всю дурь, навстречу неведомому, страшному и твердому.

Дотронувшись до лба, где уже вздулась изрядная шишка, Шестерня со вздохом пополз дальше, стоически переживая впивающиеся в ладони камушки и пачкающую штаны пыль. Однако, сердце болезненно щемило. По возвращении наверняка придется выбросить одежду. А ведь он приобрел рубаху совсем недавно - лишь цикл назад, или около, штаны и того позже. Ткань даже не успела толком износиться. Всего-то и поистрепалась на локтях и коленях... ну еще немного на спине и совсем чуток на заднице. Но все одно - как новенькая!

Проход изгибается, словно пещерный червь, уводит в неведомые глубины. Но это не страшно. Из любого штрека всегда найдется отнорок, щель, или даже трещина, через которые можно вернуться, пусть даже и изрядно поплутав. Главное, не упереться в тупик. Из норы, куда угораздило свалиться, вряд ли так просто выбраться. К тому же совсем не хочется плутать по коридорам схрона. Могильник - не самое приятное место для прогулок в темноте. Хотя и здесь, если подумать, не особо радостно. Острые камушки, странные, непонятные лохмотья, покрывающие дно прохода сплошным слоем, и заметно повлажневший воздух.

Воздух повлажнел, наполнился запахами. Время от времени с силой втягивая воздух ноздрями, Шестерня пытался разобрать витающие вокруг ароматы, но лишь пожимал плечами. Чем пахнет - не важно, пока не уткнулся носом. Хотя, если подумать, даже если и уткнулся. Вкрапления драгоценных камней да золота не пахнут, а на остальное внимание обращать - сил не наберешься.

Слух уловил звук, негромкий, едва слышимый. Увлеченно перебирая конечностями, Шестерня сперва не обратил внимания, а когда прислушался, глаза широко распахнулись, а губы разошлись в улыбке. Голоса! Впереди кто-то есть. А это значит, что до хорошей беседы, вкусной еды и крепкой выпивки осталось совсем немного. Обрадованный, он рванулся вперед, не разбирая дороги. В плечо ударил выступ, под ладонями зачавкало гадостное, колено царапнуло острым, а затем... В глаза ворвался поток ослепляющего света, заставив зажмуриться, вскинуть руку в защитном жесте, а мгновенье спустя уши заложило от громогласного вопля.

Посидев немного, Шестерня приоткрыл глаз, охнув, поспешно закрыл, но, не выдержал, распахнул оба. Напротив застыли две тени, огромные, жутковатые. Изломанными очертаниями тени напоминают каменных големов, что, как известно, оживленные неведомой магией, порой бродят по отдаленным тропам, забивая неосторожного путника тяжелыми ручищами. Перекошенные рожи нагоняют жуть, раззявленные в ярости пасти обдают смрадом, чудовищные ручищи взметнулись, миг, и зажатые в кулаках молоты обрушатся, сокрушая все на пути, дробя кости, сдирая плоть...

- Ты откуда взялся?

Один из големов шевельнулся, переступил с ноги на ногу. Второй отступил на шаг, опустил оружие. Шестерня сморгнул, выдохнул с облегченьем. Наваждение исчезло. Рядом, нахмурив брови и глядя с недоверием, стоят двое парней: оба в доспехах, оба при оружии, в свете фонаря кинжалы угрожающе поблескивают, отличаются лишь тем, что у одного щит, а другой сжимает в свободной руке фонарь. Оба пытаются выглядеть суровыми, но лица еще не утратили мягких очертаний юности, кожа на скулах не задубела, на щеках горит румянец, а в глазах плещется страх, что не успел уйти в глубь, залечь, спрятанный за показной бравадой.

Шестерня неторопливо поднялся, отряхнув с колен пыль, бросил:

- Я-то, известно откуда. Вопрос - откуда взялись вы?

Тот, что пониже ростом, со светлыми волосами, с таким же светлым пушком над губой и живыми восторженными глазами, произнес:

- Мы обходим дозором...

Второй, повыше, покрепче в плечах, с густой черной шевелюрой, такими же густыми бровями и редкими курчавыми волосками на щеках, что вскоре должны превратиться в настоящую окладистую бороду, прервал товарища:

- Погоди. - Не отрывая от Шестерни исполненного подозрений взгляда, произнес: - Ты не ответил на вопрос.

Шестерня сказал с ухмылкой:

- Что непонятного? Живу я здесь.

Парень недоверчиво покивал, сказал с издевкой:

- В пещере с водяницами?

Заметив отразившееся в глазах собеседника непонимание, парень шагнул к проходу, откуда вывалился незнакомец, поднял фонарь повыше. Черный провал тоннеля протаял огоньками, заиграл, заискрился. Если внизу по-прежнему клубится чернота, то верхняя половина блистает голубоватыми бусинами, словно висящими в воздухе. Однако, если приглядеться, бусины соединены тончайшими белесыми нитями, что тянутся в разных направлениях, нанизывая на себя все новые и новые блестки, уходят к своду.

Завороженный зрелищем, Шестерня невольно приблизился, протянул руку.

- Осторожнее!

Шестерня отшатнулся, повернул голову. Второй парнишка стоит рядом, глаза расширены, в лице испуг, рука вытянута в отстраняющем жесте.

Вопросительно вздернув бровь, Шестерня поинтересовался:

- Что-то не так?

- Не прикасайся к ним. - Парнишка покачал головой.

Его товарищ усмехнулся, сказал насмешливо:

- Да пусть трогает, чего уж. Он же здесь живет.

Шестерня вновь развернулся. В колеблющемся пламени фонаря бусины переливаются, влекут загадочным сиянием. Что может быть ужасного в этих изумительных образованиях? Или это всего лишь глупая шутка, неумелая попытка взять на испуг, чтобы в стремлении к красоте, незнакомец ненароком не утянул одну - две сферы? И вот уже рука тянется, гладя и лаская неведомое сокровище.

Пальцы обожгло так, словно он засунул руку в печь кузнеца. Шестерня зашипел, затряс рукой, с ужасом ощущая, как распухает, немеет кисть, а затем и предплечье, заорал дурниной.

Парень с фонарем протянул разочарованно:

- А говорил - живешь...

Второй покачал головой, сказал виновато:

- Зря ты полез. Я же предупреждал...

Шестерня перебил, прорычал зло:

- Секиру прародителя вам в печень! Да кто ж так предупреждает? Сказал бы прямо: коснешься - рука отвалится... Ну, или там еще что. Нет ведь, мямлит себе под нос. Что это вообще за дрянь?

Парень с фонарем, сказал примирительно:

- Это же водяница. Разве не знаешь?

- Знал бы, не спрашивал! - рявкнул Шестерня. - А еще вернее - руки б не тянул. Давайте, отвечайте, куда