Смерть и немного любви - Александра Маринина

Эля опустила голову и тяжело села на стул, не обращаявнимания на то, что мнет роскошное свадебное платье. По ее щекам тихонькозаструились слезы, она шмыгнула носом и отерла лицо ладонью.

– Ну, начинается, – сухо сказала Тамила, аккуратноскладывая в коробочки разбросанные по столу дорогие украшения. – Ты такаянервная, моя дорогая, что тебе уже и слова сказать нельзя. Держи себя в руках,иначе людям трудно будет с тобой общаться. Шуток ты не понимаешь, чуть что – обижаешься,начинаешь плакать. И что у тебя за характер такой отвратительный!

При последних словах матери Эля сорвалась с места и убежалав свою комнату. Мать никогда не скрывала своего неудовольствия тем, какогожениха выбрала себе ее девочка. Она, дочь гордого и независимого грузинскогоученого и известной писательницы из рода дворян Берсеневых, в свое время вышлазамуж за венгра Иштвана Бартоша, сына аккредитованного в Москве дипломата.Зарубежные деловые связи по линии семьи мужа в сочетании с фамильнымидрагоценностями рода Берсеневых позволили Тамиле Бартош вести достаточноприятный и необременительный образ жизни, блистая на приемах и деловых обедах,сопровождая мужа в поездках сначала якобы к живущим за границей родственникам,а потом – по вполне легальным делам бизнеса. Яркая, раскованная, с породистымгорбоносым лицом и густыми иссиня-черными кудрями, высокой грудью и пышнымибедрами, Тамила постоянно была в центре внимания и в свои сорок пять не имеланедостатка в поклонниках. О том, что значительная часть последних былапривлечена отнюдь не ее достоинствами, а исключительно связями и богатствомИштвана, она и не думала. Выросшая в семье элитарной интеллигенции, свободновладеющая немецким и венгерским языками, с детства привыкшая к достатку, любви ивсеобщему вниманию, она и по сей день воспринимала свою привлекательность какнечто само собой разумеющееся, что существовало всегда и исчезнет только вместес ней.

Разумеется, будущий зять представлялся ей вполнеопределенным образом. И уж никак не в облике добросовестногоочкарика-аспиранта, живущего вдвоем с матерью. Ни кола ни двора, ни блестящегобудущего. Конечно, Пишта (Тамила, подчеркивая происхождение мужа, даже домашнееуменьшительное имя употребляла по правилам венгерского языка), так вот, Пиштамог бы сделать мальчику хорошую карьеру, взять его в дело, а потом, быть может,и в компаньоны. Но стоит ли? Аспирант отнюдь не выглядел золотым самородком, наобработку которого имело смысл тратить время и деньги. Обыкновенный дурачок, ниделовой хватки в нем нет, ни склонности к финансовой деятельности, ни ловкостии энергичности. Приглядевшись к нему повнимательнее, Тамила решила, что вседело в его невероятной сексуальности, против которой, конечно, не может устоятьее глупенькая молоденькая дочка. Парень был настолько сексуален, что этоощущала даже видавшая виды Тамила. Когда включены столь мощные природныемеханизмы, любое препятствие только усиливает взаимную тягу, мудро рассудиламать, поэтому пытаться отговорить дочь и отменить свадьбу бессмысленно, этимможно только навредить. Ничего, пусть поженятся, цинично думала Тамила,натрахаются до обморока и отвращения, а потом можно будет потихонечку ихразвести. Надо только с самого начала выбить из дочкиной головы эту дурь о том,что муж дается небесами раз и навсегда, в нищете и богатстве, в горе и врадости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит… Ну, и все в такомдухе. Пусть Элена уже сейчас, накануне свадьбы, понимает, что событие завтра ейпредстоит вполне рядовое, а не исключительное, и таких событий в ее жизни будетеще, бог даст, немало.

Эля вышла из своей комнаты с красными глазами и опухшимлицом. Сейчас на ней было уже не белое роскошное платье, а изумрудно-зеленыепереливающиеся лосины и длинный, почти до колен, блузон с серыми и зеленымицветами. Черные густые волосы подняты высоко на затылок и скреплены заколкой,открывая трогательно тонкую, хрупкую шейку, крупные красиво очерченные губынакрашены темной помадой.

– Я пойду к Кате, – с вызовом сообщила она матери,ожидая очередного всплеска ссоры. Уже восемь вечера, надо бы лечь пораньше,чтобы завтра хорошо выглядеть, ведь вставать придется очень рано: к семи часамуже приедет Наташа делать прическу, к восьми прибудет Галя с принадлежностямидля макияжа, потом явится маникюрша, а в половине десятого уже надо будетсадиться в машину и ехать на регистрацию. Загс открывается в десять, и Тамиланастояла на том, чтобы им назначили время сразу после открытия. Ее дочь должнабыть первой, а не стоять в очереди вместе со всеми.

– Иди, – равнодушно пожала плечами мать. –Опять ляжешь поздно и завтра будешь выглядеть как маринованная селедка. Мне-точто, ты замуж выходишь, твоя свадьба, а не моя.

Эля молниеносно вылетела из квартиры, хлопнув дверью, чтобыснова не расплакаться. Иногда она люто ненавидела свою мать. И в последниемесяцы это «иногда» возникало столь часто, что его с полным правом можно былоначать переименовывать в «почти всегда».

Ее задушевная подружка Катя жила в соседнем подъезде.Когда-то девочки учились в одном классе, потом вместе поступали в институт,Катя – с блеском, Эля – с «парой» на втором же экзамене. Теперь Катя училасьуже на третьем курсе, а Эля по-прежнему валяла дурака, регулярно ездила заграницу то вместе с родителями, то с туристическими группами и делала вид, чтоизучает историю киноискусства. Тамила, в своей жизни ни одного дня непроработавшая, считала образ жизни дочери вполне нормальным, надо только найтией подходящего мужа, который сможет поддерживать такое существование на должномуровне.

Катя страшно удивилась, увидев подругу:

– Эля? Что-нибудь случилось?

– Ничего. Зашла потрепаться.

– Накануне свадьбы? – недоверчиво переспросилаКатя. – Тебе больше заняться нечем?

– Если я тебе мешаю, я уйду, – вспыхнулаЭля. – Я что, не вовремя?

– Да ну что ты, проходи, – успокоила ееКатя. – Просто я очень удивилась. Обычно невесты накануне свадьбы занятывсякими делами, хлопотами, машины, гости, продукты и все такое. А потом допоздней ночи сидят с женихом в темном уголке и мечтают, как завтра в это жевремя будут делать все то же самое, только уже на законном основании.

– Я не знаю, как обычно ведут себя невесты, – злосказала Эля. – Ты – моя единственная подруга, а ты замуж пока не выходила.

– Ну, у нас на курсе за три года почти половинадевчонок замуж повыскакивала, – засмеялась подруга, – поэтому я наневест насмотрелась. Чай будешь пить?

– Я бы съела что-нибудь, – смущенно призналасьневеста.

Катя внимательно посмотрела на девушку.

– Элена, кончай темнить. Ты же только что из дома, утебя макияж свежий и на ногах домашние шлепанцы вместо туфель.

– И что?

– Так почему ты голодная? Тебя мать что, не кормит? Илиты опять с ней погавкалась и трусливо сбежала, забыв переобуться?

У Эли задрожали губы, и через секунду она уже снова рыдалана плече у подруги.