Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

я то же самое говорю. Машины − вот причина бедности. Я это говорил и раньше.

− Внедрение новых машин, несомненно, ведет к безработице, − заметил Оуэн, − но сами по себе они не имеют никакого отношения к тому, что нам живется так плохо.

Послышались издевательские смешки.

− А по-моему, имеют, − сказал Харлоу, и большинство согласилось с ним.

− Нет, мне этого не кажется, − возразил Оуэн. − Я считаю, что мы постоянно бедствуем, даже когда у нас есть работа. А уж когда мы остаемся без работы, мы попадаем в крайнюю степень нищеты. − Нищета, − продолжал Оуэн, немного помолчав, − когда не хватает самого необходимого для жизни. А нам всегда не хватает необходимого, или же оно стоит так дорого, что мы не в состоянии его купить. Если вы считаете, что машины, дающие изобилие товаров, и есть причина нехватки этих товаров, то, по-моему, у вас что-то не ладно с головой.

− Ну, конечно, конечно, все мы набитые дураки. Все, кроме тебя, − огрызнулся Красс. − Когда господь бог раздавал мозги, он дал тебе их столько, что другим не досталось.

− Если бы у вас варили мозги, − продолжал Оуэн, − вы бы увидели, что можно работать до одурения и все равно пребывать в крайней нужде. Бедолаги, работающие по шестнадцать − восемнадцать часов в день, − отец, мать и даже их маленькие дети, которые клеют спичечные коробки или шьют блузы или сорочки, − завалены работой по горло, но я им не завидую. Может быть, вы думаете, что если б не было машин и мы все работали по тринадцать-четырнадцать часов в день, мы не были бы нищими? Только ненормальные могут такое говорить! Как же это у вас получается − сегодня вы разглагольствуете о том, что введение пошлин на заграничные товары − это средство против безработицы, а завтра о том, что машины − причина нужды! Введение пошлин ведь не отменяет машин. Верно?

− Пошлины помогут торговле, − парировал Красс.

− В таком случае пошлины-это средство от несуществующей болезни. Если бы вы только постарались в этом разобраться, вы бы убедились, что торговля никогда не шла так хорошо, как сейчас: объем товаров, производимых в стране и экспортируемых за границу, никогда еще не достигал такого высокого уровня. Никогда еще большой бизнес не получал таких громадных прибылей. И в то же время, вы это сами же сейчас признали, благодаря все увеличивающемуся количеству машин число рабочих, занятых на производстве, постоянно уменьшается. Тут я выписал, − продолжал Оуэн, доставая записную книжку, − некоторые цифры из ежегодника «Дейли мейл» за 1907 год.

«Весьма красноречивый факт: с 1895 по 1901 годы количество фабрик в Великобритании и их стоимость значительно увеличились, число же рабочих − мужчин и женщин, занятых на этих фабриках, сократилось. Это, несомненно, происходит благодаря замене ручного труда механизированным!»

Имеет ли тарифная реформа какое-нибудь отношение ко всему этому? Думаете, если мы будем облагать налогами все импортные товары, то хорошие, добрые капиталисты выбросят машины, которым не надо платить заработную плату? Поможет ли нам так называемая «свободная торговля»? Или, может быть, вы полагаете, что ликвидация Палаты лордов или упразднение церкви даст возможность обеспечить работой уволенных? Поскольку вы считаете, что главная причина безработицы − машины, что вы собираетесь делать? Что вы предлагаете?

Никто не отвечал, потому что никто и не мог ничего предложить, Красс же пожалел, что он вообще затеял этот разговор.

− В ближайшем будущем, − продолжал Оуэн, − на смену лошади, должно быть, придут автомобили и электрические трамваи. А раз лошади никому не будут нужны, все они, за исключением небольшого количества, вымрут, так как их перестанут разводить, как в прежние времена. Лошадей нельзя обвинить в том, что они позволяют себя уничтожить. Лошади не настолько умны, чтобы понять, что происходит. Они покорно примирятся с такой печальной участью.

− Как мы уже видим, большую часть работы, прежде выполняемой людьми, теперь выполняют машины. Эти машины принадлежат меньшинству людей: машины работают на них так же, как прежде работали люди. Это меньшинство больше не нуждается в услугах большого количества рабочих и поэтому намерено их уничтожить! Ставшие ненужными человеческие существа должны умереть с голоду! А им еще твердят при этом, что не следует жениться и рожать детей, потому что Священное Меньшинство не нуждается в таком большом количестве рабочих, как прежде!

− Да, и ничего тут не поделаешь, приятель! − воскликнул Красс.

− Почему же не поделаешь?

− Потому что это так! − злобно выкрикнул Красс. − Потому что это невозможно!

− Ты всегда долдонишь, что все плохо, − с горечью сказал Харлоу, − но почему, черт побери, ты не скажешь, что надо сделать, чтобы все было хорошо?

− Мне кажется, вам это просто неинтересно. По-моему, даже если найдется способ изменить положение, вас это только огорчит, и вы сделаете все возможное, чтобы не допустить перемены.

− Он сам ничего не знает толком, − съехидничал Красс. − Его послушать, так введение пошлин ни черта не даст, свободная торговля ни черта не даст и все мы, кроме него, дураки. Но спросите его, что надо делать, − он сразу в кусты.

Крассу не понравилось, как окончился этот спор о машинах, но он утешал себя тем, что еще расквитается со своим противником. Вырезка из «Мракобеса», лежавшая у него в кармане, чего-нибудь да стоила! Когда у тебя есть статейка из газеты, где все написано черным по белому, − это уже козырь, тут просто так не выкрутишься. Если бы тут было что-то не так, такая солидная газета никогда бы этого не напечатала. Тем не менее, поскольку стрелки показывали половину девятого, он решил отложить свое торжество до другого случая. Слишком уж хорошей штуковиной он запасся, чтобы козырять ею второпях.

Глава 8

КЕПКА НА ЛЕСТНИЦЕ

После завтрака, когда они работали вдвоем в гостиной, Истон решил предупредить Оуэна, чтобы тот держался осторожнее, и повторил ему на ухо все, что говорил о нем Красс.

− Ты, конечно, помалкивай об этом, Фрэнк, − сказал он. − Только я подумал, что должен тебе все передать. Можешь мне поверить − Красс тебе не друг.

− Я это и сам давно знаю, приятель, − ответил Оуэн. − Но все равно, спасибо, что все рассказал.

− Этот чертов дурень и мне тоже не друг, да и