Проклятие Византии и монета императора Константина - Мария Очаковская

– Осторожно, пожалуйста! Этой вещи больше тысячи лет, – вскинулся Лобов и хотел еще что-то сказать, но передумал…

В его лагере снова хозяйничали чужие. Все опять было перевернуто вверх дном. Эпидемиологов сменили криминалисты – они рылись в палатках, в камеральной лаборатории, на кухне, расхаживали по раскопам, прочесывали ближний лес и поле. Везде, где только возможно, снимались отпечатки пальцев. Особо тщательному осмотру был подвергнут «Урал». В его кузове топталось сразу несколько человек.

– Следов взлома не обнаружено. Несгораемый шкаф открыли ключом, – краем уха услышал Дмитрий Сергеевич и подумал: «Значит, в первую очередь под подозрение попадаем мы, то есть я…»

Кудимов же думал, что подозревать надо всех без исключения, тем более Лобова, у которого перед поездкой в Новгород было и время, и возможность открыть несгораемый шкаф и взять находки. Но каковы его мотивы…

* * *

[…] а немец от себя показания отвел и обвинил Вигуя…

Фрагмент грамоты 490, Неревский раскоп, усадьба «В», XV век.

– Скажите, Наталья Львовна, – начал Кудимов, изучая взглядом сидевшую напротив него худощавую миниатюрную женщину, – когда и при каких обстоятельствах была обнаружена пропажа находок?

– Просто Тася, – поправила его Гронская.

– Хм. Почему?

– Так сложилось.

– И все-таки, почему вас все называют Тасей?

– Дело привычки. Вы тоже можете так ко мне обращаться. А имя Наталья мне не нравится.

– Ну и когда вы обнаружили пропажу?

– Это было во вторник, часов около девяти, незадолго до возвращения Дмитрия Сергеевича в лагерь.

– Значит, Лобов не присутствовал при этом?

– Его не было. Присутствовали мы с Архипцевым, Бьорн и еще Калашина.

– Нет, давайте по порядку.

– В ту ночь мы с Архипцевым почти не спали, по очереди дежурили в палатке у больных студентов. Практикант Кузнецов тоже дежурил, но он бегал еще к больным в деревню. Страшная суматоха поднялась, просто паника. Поэтому мы не сразу хватились Дениса, но потом поняли, что в лагерь он так и не вернулся, пошли его искать и вскоре нашли. И его, и «Урал». К тому времени я уже прочла сообщение Лобова и догадалась, что к чему. Кузнецова нашли в кабине грузовика без сознания, на лице синяки, ссадины. Мы с Архипцевым стали его вытаскивать. Свантесон и Калашина боялись к нему прикоснуться и ходили кругами. Еще вот какой момент, это происходило на краю деревни, и у нас были основания опасаться, так сказать, народного гнева, от которого пострадал Кузнецов. Кажется, тогда Калашина заметила, что машина открыта, они с Бьорном поднялись в кузов, дверцы металлического шкафа оказались тоже не заперты. Тут Калашина закричала: «Они украли чашу!»

– Кто это они? – задал вопрос Кудимов.

– Наверное, она имела в виду деревенских. – Гронская пожала плечами. – О них же шла речь. Тогда мы с Архипцевым тоже залезли в грузовик, чтобы убедиться.

– А почему до этого момента никто не проверил сохранность находок?

– Да, никто не проверил, а надо было… Теперь всем это кажется таким очевидным. Но кто может быть уверен, что действовал бы согласно обычной логике, окажись он в подобных обстоятельствах? – с вызовом ответила Гронская. – Тогда у нас на руках были больные студенты, которые требовали круглосуточного ухода, а также аспирантка на грани истерики и до смерти перепуганный иностранец. А попутно деревенские мужики в любую минуту могли взяться за колья и дубье, чтобы расправиться с ненавистными археологами. Не до находок, знаете ли… – договорила она.

– Гм, – неопределенно произнес Кудимов. – Ну а по поводу ключей от несгораемого шкафа что вы можете сказать? Они ведь хранились у вас?

Гронская кивнула.

– И от сейфа, и от грузовика. У меня хранились все ключи.

– А почему именно у вас, а не у Дмитрия Сергеевича?

– Потому что он – не ключница, а начальник археологической экспедиции и очень талантливый археолог. У него много других забот, на нем – вся научно-исследовательская работа.

– Можно ли предположить, что, будучи человеком науки, Дмитрий Сергеевич невнимателен к бытовым мелочам, что он – рассеянный человек?

– Нет, такое предположить нельзя. У Лобова есть свои обязанности, и к ним он относится предельно внимательно.

Кудимов едва заметно усмехнулся.

– Понимаю. Скажите, Тася, а кто в последний раз относил находки в несгораемый шкаф и закрывал его?

– Калашина, я ей дала ключи.

– Сами вы присутствовали при этом?

Тася отрицательно покачала головой.

– Я только видела, что она взяла сверток и пошла к машине.

– Сверток?

– Все находки уже прошли первичную обработку, были разложены по пакетам, этикетированы и завернуты в один сверток в крафтбумагу. Калашина взяла этот сверток и отнесла в машину. Но как она закрывала сейф и закрывала ли вообще, я не видела.

Кудимов понимающе кивнул.

– Скажите, Тася, почему вы предложили хранить золотые предметы именно в кузове грузовика?

– Тут, знаете ли, банковских ячеек поблизости нет.

– Но ведь Лобову предлагали отправить золото в город?

– На частной машине?! Как вы себе это представляете! До Новгорода – двести пятьдесят километров, а вдруг в дороге что-то случится!

– Что ж, разумно… – протянул Кудимов, а про себя подумал, что эта непрошибаемая Гронская лукавит и определенно что-то скрывает. – И все-таки мне кажется, что были и другие причины. Так ведь?

На лице Гронской появилось насмешливое выражение.

– С моей точки зрения Леонид Аркадьевич Шепчук не тот человек, которому можно доверить подобный груз. Но это лично мое мнение.

– Вы полагаете, что министерский работник мог украсть эти находки? – вскинул брови Кудимов.

– Находки – нет, а научное открытие – да. Видите ли, он только недавно стал работником министерства, а до этого мнил себя археологом, который так ничего никогда и не открыл.

– Что ж, ваша точка зрения мне ясна, – сказал вслух Юрий Юрьевич, а про себя подумал, что в лагере археологов кипят просто-таки шекспировские страсти. – И последний вопрос. Вы видели, как Калашина заворачивала золотую чашу в крафтбумагу? То есть вы уверены, что в свертке находилась именно чаша?

– Нет. Маша взяла у меня ключ, потом взяла сверток и пошла к машине.

* * *

ОТ БОГШИ К ДЯДЮШКЕ.

Дай гривну в долг.

Фрагмент грамоты 67, Неревский раскоп, XV в.

– Всеволод Иванович или можно просто Сева? Я заметил, что в полевых условиях не любят отчеств? – спросил Кудимов, и Архипцев кивнул. – Стало быть, вы тоже склоняетесь к тому, что находки похитил кто-то из жителей деревни?