Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Вальтер Скотт

Эти слова, произнесенные карликом, снова вызвали в рыцаре воспоминание о дорогом видении в Энгаддийской пещере, теперь он убедился, что карлик послан действительно любимой девушкой. Лепестки роз, хотя уже и поблекшие, бережно хранились на его груди под тяжелыми латами. Он все еще колебался: ему трудно было отказаться от свидания с Эдит. Однако карлик требовал или немедленно следовать за ним, или возвратить ему перстень.

– Еще минуту, – сказал рыцарь, – дай мне подумать.

Он задумался: «Разве я раб или подданный короля Ричарда, разве я не свободный рыцарь, связавший себя лишь клятвой служить в Крестовом походе? Разве не пришел я служить здесь Богу и моей Эдит?»

– Отдай перстень, – нетерпеливо вскричал карлик, – отдай мне перстень, безрассудный и бесчестный рыцарь! Недостоин ты ни дотронуться до него, ни смотреть на него!

– Подожди же секунду, добрый Нектабанус, не прерывай меня. Как же мне быть? Если бы сейчас сарацины напали на наш лагерь, неужели я остался бы, как раб Англии, у ее знамени, не бросился бы на защиту креста? После Бога я должен больше всего чтить повеления моей возлюбленной. А приказание Ричарда… а данное ему слово… Заклинаю тебя, Нектабанус, скажи мне, велико ли расстояние, которое я должен пройти?

– До шатра, который виднеется вдали. Если же тебе необходимо дождаться утреннего рассвета – смотри, свет восходящего солнца ударяет уже на золотую верхушку, украшающую его.

«Через минуту я уже опять буду на своем посту, – подумал рыцарь. С отчаянием закрыв глаза, он сознавал страшные последствия. – Если кто-нибудь подойдет к знамени, – говорил он себе, – я услышу лай собаки. Я брошусь к ногам Эдит, я буду умолять ее, чтобы она позволила мне до рассвета охранять знамя».

– Сюда, Росваль! – позвал он свою собаку, сбросил плащ у знамени и обратился к своему верному другу: – Стереги же его, не позволяй никому приблизиться к нему.

Верная собака ласково посмотрела прямо в глаза своего хозяина, будто хотела убедить его, что поняла приказ. Она подняла и насторожила уши, понимая, какое важное поручение возлагают на нее.

– Пойдем же, Нектабанус, – сказал тогда сэр Кеннет, – не будем медлить.

– Спеши, если хочешь, – сказал карлик с досадой. – Ты не спешил следовать за мной, когда я звал тебя, я же не в силах гнаться за тобой. Ты бежишь, ты мчишься, как дикий страус.

Два средства было у рыцаря заставить поторопиться Нектабануса: он мог одарить его, но был беден, силой же он не хотел заставить его торопиться. В страшном нетерпении он поднял карлика на руки и понес его. Вскоре он подошел с ним к шатру. Приблизившись к нему, он увидел небольшой отряд солдат, которых издали за ближайшими палатками не заметил. Стук его оружия не привлек их внимания. Кеннет тихо опустил своего проводника на землю и попросил объяснить, что ему делать дальше.

Нектабанус, сильно раздраженный, чувствуя себя, как птица в когтях орла, бессильным в мощных руках рыцаря, сделал знак следовать за ним.

Он молча проводил рыцаря к указанному месту, обходя палатки, дабы стража не заметила их; ни одной жалобы за суровое обращение, ни одного слова он не произнес. Стража покоилась в глубоком сне. Подойдя к палатке, карлик приподнял полотно, завешивавшее ее, и дал знак сэру Кеннету, чтобы он вошел. Рыцарь колебался, странным казалось ему в ночной час посетить это жилище, но, вспомнив кольцо, служившее залогом и свидетельством желания Эдит, он наклонился и переступил порог. Карлик сказал ему:

– Останьтесь здесь до тех пор, пока я не позову вас.

Возможно ли совместить вас, веселость и невинность? Уже в раю, когда первобытный человек вкусил запрещенный плод, вы разделились, и с тех пор не видно вас соединенными в одном человеке. Веселость в своем отчаянии подружилась с легкомысленной насмешкой; она, как дитя малое, без злого умысла может раздавить порхающую бабочку, общипывает цветок, с минуту назад красовавшийся перед его глазами, и весело улыбается, как умирающий скупой богач, когда узнает, что близ него в тяжелой нищете кончает свою жизнь бедняк.

Старинная комедия

Некоторое время оставался сэр Кеннет в полной темноте. Напряженное ожидание увеличивало его беспокойство, и он уже начал раскаиваться в своем безрассудном поступке. Но не мог же он возвратиться, не увидав леди Эдит! Решившись нарушить свой долг, он хотел, по крайней мере, быть вознагражден за все мучительные колебания. Царивший вокруг него густой мрак не позволял различить окружающие предметы. Леди Эдит принадлежала к свите королевы, и теперь, думал рыцарь, если узнают о его тайном приходе в королевский шатер, он подвергнется большой опасности.

Предаваясь этим размышлениям, он внезапно услышал поблизости женские голоса, веселый разговор. Прислушавшись, он понял, что голоса раздаются в соседнем помещении, отделенном от него лишь полотном. Вскоре в свете зажженных лампад он увидел скользившие по занавесу женские тени. Сэру Кеннету трудно было удержаться, чтобы не прислушаться к разговору, громко раздававшемуся рядом. Разговор, по-видимому, шел о нем.

– Позови же ее, ради Бога, позови скорей! – ясно послышался весело смеявшийся женский голос. – Нектабанус, мы пошлем тебя ко двору священника Иоанна в знак того, что ты умеешь выполнять данное тебе поручение.

Затем послышался грубый голос Нектабануса, но он говорил тихо, так что сэр Кеннет не мог расслышать его слов.

– Но как же освободиться нам от призванного Нектабанусом духа? – спросил другой голос.

– Послушайте меня, государыня, – сказал третий голос. – Если бы мудрый король Нектабанус не так сильно ревновал свою супругу, прекрасную королеву, то ей можно было бы поручить спровадить дерзкого и тщеславного рыцаря, так легко осмелившегося подумать, что высокие светлейшие особы нуждаются в его услугах.

– Мне кажется, – подхватил прежний голос, – справедливость требует того, чтобы царица Женевьева вежливо отправила бы того, кого мудрость ее достойного супруга удачно заманила сюда.

Пристыженный и раздраженный, сэр Кеннет хотел уже бежать из злополучного шатра, но его остановили следующие слова:

– Но наша кузина Эдит должна сама узнать о постыдной измене своему долгу славного рыцаря. Надо, чтобы она собственными глазами удостоверилась, как он легкомысленно относится к своей обязанности. Это послужит ей уроком, поверь мне, Калиста, не напрасно мне казалось, что она любит шотландского рыцаря.

Калиста тихо сказала несколько слов, хваля благоразумие и осторожность леди Эдит.

– Осторожность! – подхватил другой голос. – Она горда и честолюбива и хочет лишь казаться самой умной. Нет, я не уступлю ей в этом случае, ведь вы все сами знаете, что при каждом нашем проступке никто так искусно и так вежливо не дает нам понять нашу неловкость или провинность, как леди Эдит. Но вот и она сама.

Стройная тень, скользнувшая от перегородки по направлению к сидевшим, показалась на полотне. Несмотря на глубокую обиду и оскорбительное к нему отношение этих женщин, рыцаря утешило, что Эдит не участвовала в гнусном заговоре против него. Теперь он не мог удержаться от желания услышать, как относится к нему Эдит, и страстно захотел увидеть ее дорогое лицо, для чего стал искать в занавесе щелки.