Дело о преследуемом муже - Эрл Стенли Гарднер

— Мне бы очень хотелось задать вам еще парочку вопросов,мистер Хоман, — прервал его Мейсон. — Об этом телефоне. Вы сказали, чтоотпустили и филиппинца, и шофера…

— У них свои комнаты в доме. Они приходят и уходят пособственному желанию. Я имел в виду, что освободил их от выполненияобязанностей.

— Где спит шофер?

— Над гаражом.

— А филиппинец?

— В комнате первого этажа.

— Они приходят и уходят через парадный вход?

— Нет, сэр. Шофер пользуется лестницей, которая выходит набоковую улицу. А филиппинец дверью цокольного этажа, тоже ведущей на боковуюулицу. Мой дом — угловой. Он занимает несколько участков, но тем не менее домугловой.

— Теперь, возвращаясь к вопросу о доступности телефона:чтобы поговорить по телефону, им приходилось ходить в главную часть здания?

— Нет, сэр. В их комнатах имеются телефонные аппараты, также как и во многих других комнатах. Дом оборудован системой внутренней связи,поэтому я из своего кабинета могу позвонить в любое помещение. Они тоже могутзвонить от себя по любому телефону.

— Когда вы разговариваете по телефону, другие могут слышатьвашу беседу?

Нахмурившись, Хоман ответил:

— Не думаю, мистер Мейсон. Но вы задаете вопросы, на которыея не в силах ответить. Я практически ничего не смыслю в домашних делах, в томчисле и в телефонах. Дом для меня — место отдыха, место, где можнорасслабиться, повеселиться и… спокойно поработать. Остальными делами в домезанимаюсь не я. — Улыбнувшись, он добавил: — В Голливуде на эту тему навернякаполно сплетен и разговоров. Продюсер, который… Думаю, вы понимаете.

Мейсон тоже улыбнулся:

— Думаю, что понимаю.

Судья Кортрайт нетерпеливо произнес:

— Полагаю, мистер Мейсон, вы захотите продолжить свойперекрестный допрос. Слушание откладывается до десяти часов завтрашнего дня.Вам придется вернуться к этому времени, мистер Хоман.

Хоман вскочил с места.

— Я не могу. Просто не могу! Если я еще и завтра не будуработать, мне это обойдется в тысячи долларов. Я…

— Завтра в десять часов утра, — повторил судья Кортрайт,поджимая губы, повернулся и прошел в свой кабинет.

Широкоплечий шофер, расталкивая всех на своем пути,протиснулся сквозь турникет, подошел к Хоману и презрительно посмотрел на негосверху вниз.

— Что это за идея? Пытаетесь превратить меня в козлаотпущения, чтобы самому выйти сухим из воды?

Хоман загремел:

— Мне не нравится ваш тон!

— В дальнейшем он будет вам нравиться еще меньше, — пообещалшофер. — Если вы хотите, чтобы я сказал, где вы…

Хоман быстро повернулся и двинулся к проходу в загородке изкрасного дерева, отгораживающего столы адвокатов и судейских должностных лиц отлюдей в зале.

Тэннер протянул левую руку и схватил Хомана за воротник.

— Минуточку, приятель, — прошипел он, — всего однуминуточку!

Хоман быстро повернулся и крикнул хриплым от ярости голосом:

— Убери прочь свои грязные лапы! Привлеченный шумом, Хэнлибыстро выступил вперед.

— Послушайте, давайте без глупостей. Уходите отсюда! Что этовы делаете?

— Хоман-то знает, что я делаю, — ответил Тэннер. Хэнли чутьприщурил глаза.

— Вы Тэннер?

— Да.

— Ол-райт. Я представляю окружную прокуратуру. Предупреждаю:немедленно прекратите безобразничать.

Тэннер ответил без тени волнения, презрительно растягиваяслова:

— Послушайте, этот парень привык работать на публику. Онвеликолепный шоумен, известная личность к тому же. А я никто. Но это не значит,что можно безнаказанно порочить мою репутацию. Либо он возьмет назад то, чтосейчас наговорил, либо я покажу его во всей красе. Он прекрасно понимает: еслия заговорю…

Хэнли повысил голос:

— Мистер Хоман — свидетель. Я считаю его показания крайневажными и необходимыми. Возможно, вы этого не понимаете, но то, что вы сейчасделаете, можно расценивать как попытку запугать свидетеля. У вас могут бытькрупные неприятности.

Чушь собачья, — огрызнулся Тэннер. — Никакого свидетеля я незапугиваю.

Вы пытаетесь заставить его изменить показания.

— Я пытаюсь заставить эту крысу сказать правду. Хоманпобагровел.

— С меня достаточно! Что за глупости он несет? Этот человек…

— Сейчас не время и не место для подобных перебранок, мистерХоман. Если вы пройдете со мной, я задам вам еще несколько вопросов. Вам же,мистер Тэннер, лучше выйти отсюда. И прямо сейчас.

Тэннер внимательно посмотрел на помощника прокурора.Какое-то мгновение казалось, что он даст выход обуревающим его чувствам истукнет Хэнли по носу. Но все же благоразумие взяло верх, и Тэннер повернулсяна каблуках.

Откуда-то из задних рядов появилась Хортенс Житковски,подошла к Стефани Клэр и положила руку ей на плечо.

— Выше голову, дорогая. Все будет в порядке! Стефаниответила ей благодарной улыбкой. Хортенс тихонько обратилась к Мейсону:

— Этот шофер не спускал с меня глаз. Как считаете, не стоитли…

— Да, — сказал Мейсон, — только не надо, чтобы вас видели снами.

Хортенс, не замедляя шага, прошла мимо, Мейсон же сталукладывать бумаги в свой объемистый портфель.

Проталкиваясь между отдельными группами шушукающихсязавсегдатаев судебных заседаний, которые не спешили покинуть зал, Макс Олджерустремился к Мейсону и схватил его за руку. Умные блестящие глаза, казавшиесяогромными сквозь толстые стекла очков, одобрительно смотрели на адвоката.

— Высший класс! — воскликнул Олджер. — Великолепно! Выпоказали абсурдность заявлений этой девочки Лайонз. Потрясающий перекрестныйдопрос. Я очень доволен и искренне вам благодарен!

— Я тоже считаю, что вы проделали все это простовосхитительно, — сказала Стефани Клэр.

Мейсон задумчиво произнес:

— У нас появился кое-какой шанс. Из показаний миссис Грилиявствует, что ее муж мог отправиться в Сан-Франциско по делам Хомана. Тольковот едва ли возможно, чтобы человек в пять пятнадцать был в Сан-Франциско, а вдесять уже очутился в Бейкерсфилде. Как-никак двести девяносто три мили.Возможно, он летел самолетом. Придется сделать небольшую проверочку. Можетбыть, что-то и обнаружится.