Афганская ловушка - Олег Брылев

Действовали мятежники очень умело, дисциплинированно и организованно, передвигались быстро и незаметно. «Перебегать» их в горах, с детства привыкших и натренированных, чрезвычайно выносливых, пешком облазивших все окрестные тропы и пещеры, нашим бойцам-пацанам было сложно. Они привыкли все больше на колесах, а к засевшим высоко «духам» добираться нужно было на своих двоих… Да еще за плечами и в руках тащить килограмм сорок оружия, боеприпасов, сухпайка…

Здесь я понял, почему душманов называли «духами» — они вроде и есть где-то рядом, даже стреляли, но вдруг растворились и опять невидимы. Нередко они действовали как смертники. Помню радиоперехват, когда из одной пещеры, находясь уже в отчаянном положении, оборонявшиеся запрашивали у старшего разрешение оставить позицию. Им невозмутимо ответили: «Вы знаете, что вас ожидает в таком случае». Повторного запроса не последовало.

Иногда звукостанции работали просто в «пустоту», на всякий случай.

В Анаву доставили захваченного накануне пленного. Он не смог уйти, так как подорвался на «растяжке» и ему оторвало ступню. После оказания ему помощи и кормежки допросили, подготовили и записали его обращение к своим сородичам.

Старший инструктор политотдела 40-й ОА майор Мерзляков В.И., с которым мы утром работали с пленным, на ЗС-72Б отправился вверх по долине в Руху, за которую к тому времени уже продвинулись войска. Где-то на полпути водитель не справился с управлением и свалил БРДМ-2 в обрыв, сравнительно неглубокий, метра три. Поскольку офицер сидел в люке, в момент опрокидывания вылетел, упал в обрыв, а сверху на него грохнулась броня всем своим весом. Кто-то мгновенно подъехал, зацепили тросами, начали переворачивать машину на бок, но она опять сорвалась и еще раз придавила несчастного. Так он погиб. Посмертно был награжден боевым орденом.

Беда пришла — открывай ворота. Через несколько дней попали в засаду «королевский» батальон 682-го мсп 108-й мсд и один из афганских пехотных батальонов 1-го ак. Двигаясь от Панджшера на юг, левее протекавшей речушки шли две советские роты и одна афганская. Правее, где находились оба комбата — две афганские и одна советская. Шли довольно безмятежно, с грубейшим нарушением боевых уставов и наставлений, не выслав на фланги охранение, поскольку тому необходимо было бы двигаться с занятием высот. Это заметно тормозило бы темпы продвижения. Однако в вышестоящий штаб, все время требовавший ускориться, постоянно докладывалась недостоверная информация.

Выйдя к обширной долине, образуемой при пересечении двух ущелий под названием «Писгаранский крест», расположились на привал. Светило яркое весеннее солнышко, зеленела ранняя трава, весело щебетали птицы.

Здесь и была устроена на них засада. Когда с трех направлений ударили пулеметы, комбат Королев кинулся через речушку на левый берег, где находились его основные силы. Снайперская пуля попала ему в лоб, едва он ступил в воду. В нескольких метрах от него та же участь постигла и афганского комбата. Потери были крупнейшими за всю кампанию. Только советский батальон убитыми и ранеными потерял свыше 160 человек. Некоторые подробности этого боя мне рассказывал генерал-майор Ремез Н.К., сам, как мне показалось, почерневший от горя. Осуществлявший общее руководство той операцией генерал-полковник В. Меримский позже в своей книге «В погоне за «Львом Панджшера» скажет: «За время моего пребывания в Афганистане я никогда не встречал батальона, который понес бы такие потери в результате одного боя».

Летом 2012 года по телевидению была передача, в которой двое из выживших участников этого боя вместе со съемочной группой побывали на том месте. Там же присутствовали и некоторые бывшие душманы из состава той засады, показывая на местности и подробно рассказывая, что, где и как происходило.

В те апрельские дни погода была неустойчивая. Через день после случившегося она была нелетной и армейская авиация не «работала». Зато пришли «стратеги», действовавшие с одного из среднеазиатских аэродромов. Основные цели оказались закрытыми. Уйдя на запасные, они со всей дури отработали вроде бы по ним, но оказалось, частично по расположению нашей десантуры. При этом погибли 28 советских ребят.

Вообще та операция охарактеризовалась сплошной черной полосой.

В начале мая мы с Вахедом побывали в Рухе. Живописнейшая долина, где широким плесом разливалась река Панджшер. Кишлак располагался на высоком правом берегу, как в лесу утопая в зелени могучих деревьев. Подобный пейзаж был большой редкостью для почти безлесой страны. Улиц как таковых не было. Глинобитные, по всей видимости, зажиточные подворья разбросаны под вековыми чинарами. Почти возле каждого небольшие водоемы, нечто вроде бассейнов. Чистейший воздух. Сплошная идиллия… Стихи там писать, а не воевать.

Кишлак был абсолютно безлюдный. Хотелось из любопытства заглянуть в один из домов, однако поостереглись «растяжек» и других сюрпризов.

Вспомнился эпизод 1982 года, когда командующему САВО Д. Язову во время доклада об итогах состоявшейся накануне самой крупной Панджшерской операции начальник штаба 40-й генерал-майор Н. Тер-Григорьянц, отвлекшись от многочисленных карт и пояснительных записок, вдруг сообщил: «Вообще-то в Панджшере есть замечательно красивые места, например Руха. Если когда-нибудь наступит мир, лучшего места для размещения военного санатория не найти!»

Этот эпизод в какой-то степени характеризует менталитет наших военных, в 1982 году еще не сомневавшихся в успехе — придет время, враг будет разбит, наступит мир и появится в ДРА еще одна советская группа войск, да еще и со своей здравницей в живописнейшем месте.

Но война с ее печальными реалиями продолжалась. Едва вернувшись в Баграм, нас с А. Вахедом срочно вызвали к руководителю операции генерал-полковнику В. Меримскому. Кратко и сурово он сообщил: в районе Саланга в ходе боя советская мотострелковая рота обстреляна в спину каким-то афганским подразделением, много убитых и раненых. «Отправляйтесь на аэродром, «вертушки» уже ждут, летите и на месте разберитесь «со своими».

Не знаю, но догадываюсь об ощущениях Вахеда в тот момент. Сам же чувствовал себя, словно присутствовавшие при этом генералы и офицеры в нас самих с Вахедом видели виновных.

По пути на аэродром Вахед несколько раз повторил, что этого не может быть. Вместо ущелья, где шел бой, пара «Ми-8» высадила нас на Саланге, прямо на шоссе, километрах в двадцати севернее Джабаль-Уссараджа. Чуть поодаль нас поджидала БМП с экипажем «шурави». Встретились, стоим, ждем. Вроде бы должна подойти бронегруппа. Обожженные, закопченные скалы вдоль обочины. Внизу — речушка. Там и сям во множестве застыли остовы подорванных и сгоревших БТР, БМП, «КамАЗов», танков. Некоторые танки кверху гусеницами, другие без башен… «КамАЗы» и БТР без сгоревших колес стоят на осях, как на коленях. Удручающая картина.

Минут через сорок по рации приходит «отбой». Вскоре появляются «вертушки» и доставляют нас обратно в Баграм. Садимся, выходим. Неподалеку груда трупов, около полутора десятков. Тех самых. У всех осколочные поражения в спину. Стреляли НУРСами и ошиблись советские вертолетчики, афганских там не было. Действовавшая там рота царандоя (милиции) оказалась ни при чем. Буднично извинились. Думаю, что подобных незаслуженных оскорблений у Вахеда, да и не только у него, за все время накопилось достаточно.