Афганская ловушка - Олег Брылев

Главные проблемы — офицерские кадры, некомплект рядового состава и техники, в первую очередь звукостанций. К началу 1986 года по штату — 77 единиц ЗС-72 (82) Б и ОЗС-78, в наличии 38, из которых 15–20 % в неисправном или поврежденном состоянии. Наращиваем выпуск печатной продукции, снабжаем ею дивизии и бригады, зачастую организуя ее точечное распространение силами авиации. Благо уже накоплена обширная информация о тех или иных бандгруппах и их главарях в провинциях, конкретных уездах и даже населенных пунктах — хорошо поработал отдел политической разведки во главе с подполковником Далилем.

К тому времени наше начальство как-то успокоилось, поняв, что нам просто не нужно мешать, так как своих инициатив в управлении было предостаточно.

В августе, сентябре, октябре помимо Кандагара события лично для меня происходили в основном в провинциях Пактия и Пактика, в том числе в Хосте, Алихейле (Нарай, дважды), Ургуне. Общее руководство проводившимися там войсковыми операциями 3-го (Гардезского) армейского корпуса осуществляла группа управления боевыми действиями во главе с генерал-лейтенантом Шкрудневым, а затем сменившим его Филипповым В.И. и замминистра обороны ДРА генерал-лейтенантом Наби Азими. От 40-й ОА участие принимали подразделения 56-й десантно-штурмовой бригады (дшбр).

Алихейль (Нарай) находился в 70 километрах северо-восточнее Гардеза. Населения там практически не было. Вокруг сплошные высокие горы, на удивление поросшие лесом. Вдоль ущелья текла речушка. Наступавшие войска медленно продвигались в горах, тесня противника. Отступая, тот действовал мелкими группами, присутствие которых ощущалось лишь по эпизодическому огневому воздействию по нашим частям. В общем, ни масштабностью, ни динамичностью события не отличались.

БАО 3-й ак и аппарат 12-й пд занимались организацией звуковещания в направлении предполагаемого местонахождения бандгрупп. Вертолетами распространялись листовки. Совмещенный КП оперативной группы находился на перевале Нарай. Внизу, в долине, размещались КП 3-го ак и 56-й дшбр с подразделениями обеспечения и тыла. Там же народные умельцы из 56-й дшбр умудрялись прямо на БМД выгонять самогон из нескольких мешков поливитаминов. Особых усилий от нас с Вахедом там не требовалось, но и Шкруднев и Филиппов при выездах на операции постоянно настаивали на нашем в том участии. Понимая серьезность отношения многоопытных генералов к необходимости спецпропагандистского обеспечения боевых, мы с М. Андриенко также уважительно откликались, поочередно работая в составе их групп.

Хотя, конечно, у нас хватало важных задач и в других провинциях.

В один из дней мы с Вахедом решили выдвинуться поближе к переднему краю и разобраться, что там происходит. К тому времени войска продвинулись на 8–10 км. На нескольких бронетранспортерах мы проследовали по абсолютно пустынной дороге, пробитой техникой в лесистом ущелье вдоль извилистой речки. Возвращались через несколько часов. По дороге встретили афганца-танкиста, одиноко шедшего навстречу. Он подал знак, чтобы остановились. В руках у него был взрыватель от противотранспортной мины, который он только что извлек, метров за двести до того. Мы знали точно, что ни после нас, ни перед нами по этой дороге никто не проезжал, иначе кто-то бы подорвался. Значит, в тылу оставались душманы, по крайней мере какая-то группа. Видимо, мину едва поставили в колею, не успев замаскировать. Наверно, нам повезло.

Вскоре войска наткнулись на базовый район мятежников, и вялотекущая было операция потребовала наращивания усилий. Дело было под вечер. Мы с Вахедом спустились вниз на КП 3-го ак. Тут появилась пара советских «Ми-17» и начала заходить на посадку. Вертолетная площадка находилась буквально в 30–40 метрах от штабной палатки. Между ними находился ПХД (пункт хозяйственного довольствия, проще — походная кухня) корпусного управления. Снизившись, ведущий оказался почему-то во вздыбленном прямо по курсу громадном облаке пыли, хотя он должен был заходить против ветра. Возможно, ему были даны ошибочные метеоусловия авианаводчиком, поскольку тот находился на сотню метров выше, на перевале. На полосатую «колбасу», раздуваемую ветром, летчик почему-то не среагировал. Зависнув и продолжая на ощупь, в кромешной пыли медленно продвигаться в сторону предполагаемой точки посадки, пилот вышел за габариты, зацепился шасси за кабину «ГАЗ-66» и завалился набок. Отлетевший кусок лопасти сразил насмерть находившегося рядом сарбоза-часового. Мы уже к тому моменту обегали вокруг, чтобы оказаться с подветренной стороны. Выскочивший через боковые створки кабины экипаж с разбитыми лицами находился уже метрах в пятидесяти. Памятуя, как в аналогичной ситуации сгорел заживо Саша Давыдов, я мчался за ними и орал: «Кто в салоне?» — «Никого, только ящики с минами!» Из палатки ПХД мы ухватили какой-то сундук, оказавшийся почти под вертушкой, и оттащили его подальше. В нем обнаружились автоматы личного состава комендачей и боеприпасы к ним.

В это время по земле уже растекались ручейки топлива. Они сначала задымились, затем по ним побежали небольшие язычки синего пламени. «Вахед, уносим ноги, сейчас бак взорвется!». Вахед не возражал. Рванули в сторону, где метрах в 30 была неглубокая складка. Там и залегли. Те, кто был поближе, действовали так же. Бак действительно сразу же взорвался. Сдетонировав, собственный боекомплект НУРСов (св. 80 штук!) и минометный груз в салоне разлетались по долине около часа. Затем все стихло. Вахед говорит: «Вылазим?» — «Нет, давай еще подождем». (Советник ведь!) Ход мыслей был верным, так как еще пару разрывов прозвучало. Мы оставались еще в укрытии, когда сверху, с КП, сполз БТР со Шкрудневым. Не спеша приблизился, не открывая люка повращал командирской башенкой, постоял еще немного и, развернувшись, полез обратно на перевал. К счастью, жертв больше не было. Изрядно пострадали кухня, ужин и штабные палатки КП 3-го ак.

В конце октября-84 тяжелая ситуация сложилась в Пактике, где в Ургуне в осаде оказалась 3-я погранбригада (пгбр). Частям 3-го ак и 56-й дшбр предстояла деблокация гарнизона и проводка колонны с продовольствием, боеприпасами и ГСМ. Выполнив задачу и добравшись до Ургуна, мы развернули работу среди местных жителей.

Ничего особо запоминающегося не случилось, за исключением удачных переговоров со старейшинами большого кишлака Чинахукалай в 15 км севернее Ургуна.

Со слов руководителей уезда и командования 3-й пгбр, в этот кишлак с декабря 1979 года еще никогда не ступала нога представителя кабульской власти. Дорога туда была заминирована, а его жители пробирались на базар в Ургун лишь им ведомыми тропами. Договорившись со старейшинами, 26 октября мы двинулись туда смешанной советско-афганской колонной напрямую по равнине. Впереди танк, за ним БТР-70, затем саперный БРДМ и все остальные. Не доходя километра три до кишлака, вынуждены были остановиться из-за усложнившегося рельефа. Правее, почти рядом, по высохшему руслу шла явно накатанная автотранспортом дорога. По обеим сторонам колеи пирамидками камней были обозначены створы, за которые, очевидно, выезжать не рекомендовалось. Невысокий обрывистый берег был песчаным, и наша техника могла вслед за танком беспрепятственно туда спуститься.

Сапер быстро проработал спуск щупом, доложил, что все чисто. «Заводи, вправо вперед!» Танк дернулся с одновременным разворотом вправо, и в тот же миг раздался взрыв под левой гусеницей, которая в тот момент проскочила над миной. Видимо, она была противотранспортной и оказалась под днищем при остановке танка. Потому и не была обнаружена. В воздух взметнулся столб песка, тут же накрывший нас. Кое-как отряхнулись, колонна спустилась в русло и благополучно продолжила движение.