Стать смыслом его жизни - Ирина Грин

Подняв с пола рисунок, Вера тихо, стараясь не шуметь, выскользнула из комнаты.

В коридоре у окна она рассмотрела то, что так старательно рисовал Ромка. На листе бумаги уверенными печатными буквами было написано: Роман Васильченко и изображена вся таблица умножения от одного до десяти. Конечно, для пятилетнего мальчика это было очень хорошо, но ведь она просила нарисовать. Почему вместо рисунка ребенок написал буквы и цифры? Хочет лишний раз продемонстрировать взрослым свои способности? Знает, что от него ждут именно этого и хочет, чтобы его похвалили за оправданные надежды? Или ему так просто удобнее? Письмо и счет не требуют эмоциональной отдачи, для этого не нужна фантазия. Может быть, живя в изоляции, ребенок разучился мечтать?

Необходимо было срочно найти Олега. Положившись на интуицию, Вера пошла по коридору и вскоре оказалась на кухне. Олег сидел за столом и с явным удовольствием уничтожал отбивную. Рядом лежала пачка газет. Аида Степановна, подбоченясь, стояла у окна, не сводя с хозяина полных умиления глаз.

Увидев Веру, она издала звук, напоминающий лошадиной фырканье, отвернулась к плите и начала усиленно мешать что-то на сковородке. Весь ее вид говорил: «Отсюда уж фиг вы меня выгоните! Я при исполнении!»

— Ну, как тебе Роман? — спросил Олег.

— Хороший мальчик, — ответила Вера и положила перед ним на стол рисунок.

— Я же тебе говорил! Видишь, какой он умничка!

— Умничка, — эхом отозвалась Вера.

— Что тебе не нравится?

— Олег Васильевич, — не ответив на вопрос, начала Вера, — я считаю, что ребенка надо показать грамотному психологу и логопеду.

— Опять ты за свое! Посмотри, где ты видела детей, которые в пять лет знают таблицу умножения? В твоей больнице есть такие?

— При чем тут больница? Я говорю о психологе, враче, который поможет ребенку адаптироваться в окружающем его мире, и логопеде. Мне кажется, у ребенка сильнейший логоспазм. У нас в комплексе есть замечательный специалист. Давайте я узнаю, как она завтра работает, договорюсь о приеме, а вы привезете сына.

Олег, казалось, был полностью поглощен едой. Вера ощущала острое желание разбить тарелку с отбивной о голову упрямого папаши, а потом с удовлетворением наблюдать, как по его невозмутимому лицу побегут ручейки кетчупа. А он все молчал, терзал несчастный кусок мяса, потом вдруг, будто о чем-то вспомнив, жестом гостеприимного хозяина предложил Вере сесть.

— Извини, ты, может быть, голодна?

— Спасибо. Если вы ничего не хотите мне сказать, я, пожалуй, поеду домой, — нарочито вежливо отказалась Вера.

— Как домой? Почему домой? — он снова взялся за отбивную.

— У меня слишком много дел, чтобы так бездарно тратить время.

— Ты считаешь, что мой сын — это бездарно потраченное время?

— Нет, я так не считаю. Напротив, ваш сын — замечательный мальчик. Мне бы хотелось сделать все для того, чтобы он был счастлив. Но препирания с самодуром-отцом, который этого не хочет, действительно пустое разбазаривание…

— Что?! — Олег вскочил, отшвырнув ногой стул. — Что ты себе позволяешь?

Комната, казалось, наполнилась электрическими разрядами. Спина поварихи, застывшей у печи, выражала глубочайшее сожаление о том, что она не оказалась достаточно прозорливой и своевременно не покинула опасную зону.

Но Вера не боялась. Разъяренный Васильченко напоминал собаку, защищающую своих щенков. Вера улыбнулась. Улыбка была легкой, просто чуть дрогнули уголки губ, но электрические разряды испарились. Олег сдулся, словно шина после контакта с гвоздем, поднял стул.

— Извини, — пробормотал он, — я привык с мужиками, с ними иначе нельзя.

А сам подумал: «Она просто манипулирует мною», и снова вспомнил бесхитростную Катю.

Вера посмотрела на Аиду Степановну. Мощная спина поварихи добродушно обмякла и теперь выражала крайнюю степень любопытства: чем же закончится схватка? Олег заметил взгляд гостьи и истолковал его по-своему.

— Аида Степановна! Где там ваши знаменитые отбивные? Давайте покормим нашу гостью!

Та заметалась между плитой и столом. Вскоре перед Верой словно расстелилась скатерть-самобранка. Вдохнув опьяняющий аромат, девушка поняла, насколько голодна, и пододвинула тарелку поближе.

— Нет, это не мясо, — покачала она головой, попробовав кусочек.

— Я вас умоляю! — взвизгнула Аида Степановна. — За мои отбивные еще никто никогда не сказал плохого слова! — глаза поварихи засверкали обидой. — И что, по-вашему, вы едите? — спросила она.

— Пищу богов! — с улыбкой ответила Вера.

— Я вас умоляю… — всхлипнула повариха.

Очевидно, подобно Эллочке Людоедке, она пользовалась этой фразой для выражения всего спектра эмоций своей широкой души.

Укрепив, таким образом, тылы, Вера снова перешла в наступление:

— Олег Васильевич! Так каким будет ваш положительный ответ?

— Ты о чем? — постарался увильнуть он.

— Вы прекрасно понимаете, о чем. Мы договорились, что я завтра позвоню и вы привезете Романа ко мне в больницу для консультации с логопедом.

— Мы договорились? Что-то не припоминаю! Давай ты привезешь этого самого логопеда сюда. Отбивными накормим. Я, разумеется, все оплачу.

— Олег Васильевич! К нашему логопеду возят детей со всей области. Вряд ли у нее будет время разъезжать по домам, а отблагодарить ее вы прекрасно сможете и в больнице.

— Кого — ее?

— Вы все прекрасно понимаете.

Да, Олег понимал, что Вера словно опутала его паутиной и он никак не может выкарабкаться. Любая его попытка приведет к тому, что он еще больше запутается. Можно, конечно, применить силу — разрубить паутину ножом, выгнать эту девушку, так похожую на Катю, и зажить прежней жизнью. Хотя — что он теряет? Логопед — не психиатр. Пусть посмотрит Ромку. Конечно, вряд ли поможет, но, с другой стороны, под лежачий камень… Мысленно он уже сдался, но хотел, чтобы его капитуляция выглядела достойно.

— Давай договоримся так: ты выкладываешь, что у тебя стряслось, и я соглашаюсь.

— Что стряслось? — брови Веры приподнялись.

— Не прикидывайся. Когда ты позвонила днем, у тебя был такой голос… Короче, выкладывай! — Олег не собирался раскрывать карты и сообщать, что о Вериных проблемах ему рассказал таксист Виталий.

— Да нечего особенно рассказывать… — Вера не знала, вправе ли она разглашать историю маленького пациента.

— Ну, на нет и суда нет, — с кривой улыбкой развел руками Васильченко и сделал вид, что очень заинтересован кружочком огурца на своей тарелке.

— А скажите, Олег, — наконец решилась Вера, — если человека забрали в полицию, чем можно помочь?

— Как забрали? За что? — это было совсем не то, чего он ожидал.