Casual 2. Пляска головой и ногами - Оксана Робски

Либо они не проявили себя.

– Значит, это кто-то не из ближайшего окружения, –вздохнул Сан Саныч.

– А ты сам-то овощи ешь? – поинтересовалась я.

– Нет, – честно ответил он. – Только мясо. Ирыбу.

Наконец-то зазвонил мой телефон, по которому звонятжурналисты.

– Здрасьте! – Девушка говоритскороговоркой. – Это помощник Трубекса! Мы бы хотели…

– А кто это: Трубекс? – мрачно интересуюсь я.

Снежинки тают на лобовом стекле.

– Трубекс – это помощник Крока, промоутера клуба…

– Девушка! – перебиваю я. – А вы почему самизвоните? У вас что, помощника нет?

Вешаю трубку. Все-таки, когда телефон был у Регины, былоправильнее.

Дома маму застала в моей раздевалке.

– Ой, ты так рано! – Она изо всех сил стараласьскрыть свою растерянность. – Я тут просто…

– Что-то ищешь? – уточнила я.

– Ну, может, тебе что-то не нужно? – Ее глазазаблестели. – Я иду на презентацию «Nokia», и мне совершенно нечегонадеть!

Мама выбрала розовый свитер с воротником из серого атласа.

– Шикарно?! – полувопросительно воскликнула она.

– Шикарно! – подтвердила я. Неожиданно мамачмокнула меня в щечку.

– Мам…

– Да? – Она крутилась перед зеркалом.

– А что надо сделать для того, чтобы развестись с мужеми при этом остаться друзьями?

– Мама замерла, как в детской игре «Морская фигура наместе…». Только ее фигура была не морская, а гламурная, и видимо, поэтомувзгляда от зеркала она так и не отвела Надо простить друг друга, – сказаламама. Не шевелясь.

– Простить? – переспросила я.

– Конечно, – кивнула мама и наконец-то посмотрелана меня. – И не считать, что ваш брак был несчастливым, что это зряпотраченные годы… Что один обманул другого…

– Но я так и не считаю… вроде бы.

– Считаешь, считаешь. В душе. Но на самом деле ведьникто не виноват. – Она сняла свитер и достала с полки розовую блузку.

– Но ведь если люди расходятся, это не просто так… кто-тоже все равно виноват… – Я, конечно, имела в виду своего мужа.

– Ты думаешь, что он любил деньги больше, чемтебя? – догадалась мама.

– Конечно! – кивнула я. – Эта блузка тебетоже идет!

Ее глаза снова сверкнули. Она покосилась на зеркало.

– А ты? Свои юношеские амбиции ты любила больше, чемвашу семейную жизнь.

– Неправда! – возмутилась я.

– Правда-правда, – кивнула мама. – Тысчитала, что чахнешь у детской кроватки, вместо того чтобы реализовываться какличность. Было такое?

Я промолчала.

Мама снова надела розовый свитер.

– И что в итоге? – спросила мама. –Реализовалась?

– Реализовалась, между прочим, – обиженно ответилая.

– Так что же вы друг другу названиваете? Сидели бысчастливо, ты со своей славой, он со своими деньгами…

– Денег у него, кстати, больше нет.

– Как? – Мама, кажется, даже забыла онарядах. – У вас же дом в ипотеке?

Я пожала плечами.

– Он говорит, что за дом будет выплачивать. И мы другдругу, кстати, не названиваем.

– Ну, тем более. – Она пошла к выходу. –Просто простить! – крикнула она из-за двери. – И сделать вид, что вытеперь друзья!

– Бабуля! – закричал Антошка из своейкомнаты. – Когда я вырасту, я стану официантом!

– Почему? – почти пропела бабуля. В розовомсвитере с серым атласным воротником.

– Потому что официантов называют полным именем. У нихтак на табличках написано. Ну, например, Александр…

Хороший пример. Александр. Может быть, мне позвонить емусамой? Даже можно ничего не говорить. Как он. Просто послушать голос.

– Нет, Антошка, – строго сказала мама, – тыбудешь бизнесменом. Или финансовым гением Как папа.

Достала из сумки рукопись со стихами той старушки, чтопомогает бездомным животным.

«Вера, надежда, радость, любовь

Желание жить оживляют».

Да…

«Нужно хорошо друг к другу относиться,

А грешить и потом молиться -

Никуда не годится».

Понятно.

Правило № 4. Если вам хочется записывать собственные мысли,постарайтесь прежде убедиться в том, что их захочется записывать другим.

…Катин стриптизер плакал в трубку.

Умер водитель машины, попавшей в аварию по вине Кати.

Стриптизер плакал так громко и мокро, что я даже хотеласпросить, не были ли они родственниками. Чтобы выразить соболезнования.

На Катю заведено уголовное дело.

– Ты где? – спросила я. Ненавижу, когда мужчиныплачут. В этот момент перестаешь чувствовать себя женщиной.

– Дома… – Он всхлипывал. – У Кати… дома.

Так бы и говорил: у Кати.

– Я сейчас приеду. Дождешься?

– Да!!! – И снова рыдания в трубку. Хорошо, чтоКатя этого не слышит.

– Только давай ты успокоишься. Ладно?

– Л-л-ладно.

Когда я приехала, он уже не плакал. Он растерянно ходил поКатиной квартире, дотрагиваясь руками до всех ее безделушек, подушечек,шкатулочек.

– Нужны деньги, – говорил он. – Надо закрытьдело. Надо поговорить с родными погибшего, сколько они хотят?..

Стриптизер остановился перед зеркалом, и я почему-то неувидела его отражения. Или мне показалось?

Он подошел к старинному, как и все вокруг, трюмо, выдвинулящичек и достал длинную – Катя ее очень редко носила – жемчужную нить.

– Надо продать какие-то вещи, – он посмотрел нажемчуг в своей руке. – Я не знаю, сколько это может стоить? – Иповернулся ко мне.

Я молчала.

– Как ты думаешь? – настаивал он. – Жемчуг –это, наверное, дорого? А Катя вроде эти бусы не особенно любила.

Это были бусы ее бабушки. Катя надевала их только один раз•– на собственную свадьбу. Берегла.

– Я вообще думаю, что здесь много ценных вещей,да? – Он с надеждой заглядывал мне в глаза, кружил по комнате, трогал всерукой, и рука его была похожа на волшебную палочку – стоило ей коснуться какого-либопредмета, этот предмет сразу переставал быть Катиным.