Дело о небрежной нимфе - Эрл Стенли Гарднер

– Почти сразу после того, как кошелек был извлечен.

– Ну а можете вы мне сказать, как были сделаны эти подписи?– спросил Мейсон.

– Ну как они всегда делаются? Человек подписывает своюфамилию, – с раздражением ответил шериф.

– О, ваша честь, – сказал Глостер. – Этот допрос слишкомдалеко отклонился от существа дела. По-видимому, защитник просто тянет время.

– Мне кажется, мистер Мейсон, вы уже исчерпали всевозможности данной ситуации, – бесстрастно заметил судья Кэри.

– Если ваша честь еще немного потерпит, – ответил Мейсон, –я готов доказать одно очень важное обстоятельство.

– Ну хорошо, продолжайте.

Мейсон взял конверт, положил в него кошелек, затем накрылконверт листком бумаги.

– Теперь подпишите вашу фамилию, – попросил он шерифа.

– Для чего это?

– Просто я хочу сравнить ваши подписи.

Шериф достал из кармана авторучку, положил конверт на колении стал писать свою фамилию на листке бумаги. Потом нахмурил брови, отодвинулконверт в сторону, а бумагу положил на стол судьи.

– Нет-нет! – сказал Мейсон. – Держите бумагу над конвертом!

Шериф написал свою фамилию. Мейсон взял бумагу.

– Благодарю вас, шериф, – сказал он. Потом, взяв еще одинлист бумаги, положил его на стол судьи и сказал: – Теперь, пожалуйста, напишитевашу фамилию еще раз на этом листке бумаги.

– Не понимаю, зачем! – прорычал шериф.

– Просто для того, чтобы сравнить подписи, – объяснилМейсон.

Шериф с явной неохотой написал свою фамилию и вернулся наместо свидетеля.

– Совершенно так, как я думал, – сказал Мейсон.

– Что такое? – сердито спросил шериф.

– Вы можете сами посмотреть, – сказал Мейсон, – сравнив этиподписи. И должны признать, что ваша подпись, сделанная, когда кошелек лежал вконверте, не такая, как подпись на пустом конверте.

– Ну конечно, кошелек мне мешал. Невозможно писать, когдапод бумагой, на которой вы пишете, лежит предмет, который выпирает во всестороны.

– Вот именно! – согласился Мейсон. – Это физическиневозможно! Поэтому-то ваша подпись на конверте сходна с той, что вы сделали набумаге, когда она лежала на столе судьи.

– Ну и зачем вы меня заставили все это проделать? – спросилразъяренный шериф.

– А вот зачем! – Мейсон показал на подпись шерифа наконверте. – Вы видите, что ваша подпись и все остальные на конверте выглядятпревосходно. Просто не может быть, чтобы они были сделаны в то время, когдакошелек находился в конверте. Более того, шериф, я обращаю ваше внимание на тотфакт, что, когда кошелек вынули из воды, он, конечно, промок насквозь. И неможет быть, чтобы в таком состоянии его положили в конверт почти в тот самыймомент, когда к нему прикоснулась авторучка. Так вот, можете ли вы объяснитьсуду и членам жюри появление этих превосходно сделанных подписей?

– Ну конечно, – кивнул шериф. – Мы вообще не смогли быподписать наши фамилии, если бы в конверте лежал кошелек. Поэтому мы простозаранее поставили наши фамилии.

– О, значит, вы и находившиеся с вами джентльменырасписались на пустом конверте? – сделал удивленное лицо Мейсон. – Так?

– Я этого не говорил. Я сказал, что мы расписались наконверте до того, как положили туда кошелек.

– За сколько времени «до того»?

– Непосредственно перед тем, как положить кошелек.

– Что значит – «непосредственно»? Прошли секунды, часы,дни?..

– Я вам сказал, что у меня не было секундомера.

– Но факт остается фактом, – констатировал Мейсон. – Вырасписались на пустом конверте.

Шериф, приподнявшись с места, закричал:

– Я вам говорю, мы подписались как раз перед тем, какположить в конверт кошелек!

– О’кей, – кивнул Мейсон. – Как ни неприятно вам этопризнавать, вы все подписались на пустом конверте. Ну а теперь скажите, какполучилось, что, когда вы вложили в конверт промокший насквозь кошелек, вода неразмыла свежие чернила ваших подписей и не промочила бумагу конверта. Ведь дажепосле просушки на ней не осталось следов влаги?

– Я… в общем… что касается этого… – замялся шериф. Он взамешательстве взглянул на Глостера, неловко подвигался на стуле и нервнопогладил рукой подбородок.

– Я жду ответа, – напомнил Мейсон.

– Ну конечно, – согласился шериф, – мокрый кошелек нельзякласть в бумажный конверт. Это абсурд.

– Хорошо, так как вы поступили?

– Ну, я положил кошелек в конверт и опечатал его.

– Когда?

– Ну, через соответствующее время после того, как он былизвлечен из воды.

– О, значит, теперь это превратилось в «соответствующеевремя», – сказал Мейсон. – Прежде это было «немедленно» после того, как… Вы какбудто говорили, что это был вопрос нескольких секунд.

– Ну, я повторяю в который раз: я не ношу с собойсекундомера.

– Вы повторяете это, шериф, но физическое состояние конвертауказывает на то, что кошелек был совершенно сухой, когда его вложили в конверт.Так, может быть, вы все-таки расскажете нам, что же на самом деле произошло?

– Ну вот, – невнятно забормотал шериф. – Значит, когда яполучил этот кошелек, я сказал ребятам, которые были там со мной, что нам надоего как-нибудь пометить, потому что придется его опознавать, и предложил всемрасписаться на пустом конверте, с тем чтобы потом его опечатать. У меня былипри себе эти конверты, и мы на них расписались, но я, разумеется, не сталкласть в них мокрый кошелек. Я дождался, пока кошелек высох.

– И долго вы дожидались?

– Да не знаю! Не знаю, как ответить на этот вопрос. На мнележала ответственность за то, чтобы этот кошелек был положен в конверт сподписями свидетелей. Я лично положил его туда. Эти джентльмены доверили мнесделать это, и я это сделал. Я взял на себя ответственность.

– После того как вы подождали, шериф. Как долго длилось этоожидание?

– Просто я ждал, пока кошелек высохнет.

– Итак, все эти подписи на этом конверте означают, чтобывшие вместе с вами люди по вашему предложению расписались на пустом конверте,считая, что таким образом они смогут опознать этот кошелек, когда он будетпредъявлен на суде в качестве вещественного доказательства, и доверили вамположить кошелек в конверт позднее.