Обвиняется маленькое черное платье - Марина Серова

Я поняла, что подходящий момент наступил, и перешла к добыванию информации.

– И правильно. Выглядите вы шикарно. И ожерелье вам к лицу, – заметила я. – Это горный хрусталь, я угадала?

– Подарок от бабушки, но смотрится вполне современно, – сказала Надежда. – Бабушка была жуткой модницей. Все мужчины дарили ей украшения. Она принимала их с благосклонностью королевы и отфутболивала кавалера. Такая была интриганка, кому рассказать, не поверят.

– И все ее украшения перешли к вам по наследству? – спросила я.

– Практически. Бабушка любила меня больше остальных внуков. Говорила, что я как две капли воды похожа на нее в молодости. Лиле, правда, тоже кое-что досталось, но так, по мелочи.

– Наверное, какое-нибудь золотое колечко или цепочка, – делая вид, что эта тема меня не особо занимает, произнесла я.

– Золота у бабушки было совсем мало. Она предпочитала серебро. Хотите, покажу, какая мне досталась красивая подвеска? Бабушке подарил ее какой-то граф. Фамильная реликвия, между прочим, – предложила Надежда, на время забыв о своих невзгодах.

– Покажите. Любопытно своими глазами увидеть графский подарок, – согласилась я.

Надежда достала из серванта шкатулку слоновой кости, поставила ее между нами и начала перебирать украшения.

– Вот эту цепочку бабушка подарила мне на десятилетие. Сказала, что десять лет – это рановато для колец, а цепочка в самый раз. Видите, какое интересное витье? А вот это колье – к двадцатипятилетию. Последний подарок от бабушки. Вскоре она скончалась, и мне досталась вся шкатулка целиком, – хвалилась Надежда.

– А это что за колечко? Очень миленькое, – спросила я, выбирая из кучи драгоценностей очаровательное в своей скромности кольцо с синим камнем. Основа кольца была витая, камешек небольшой, но удачно огранен и заключен в скобы в виде крохотных птичьих голов.

– А, это? Тоже от бабушки. Такое кольцо она дарила каждой представительнице нашего рода на рождение. Девочкам, естественно. Впрочем, мальчики в нашем роду большая редкость, – добавила Надежда.

– Почему же вы его не носите? – удивилась я.

– Не хочу. Оно мне вообще не нравится. Вот Лиля, та это кольцо не снимала. Мне кажется, она даже ванну в нем принимала. И когда руки с мылом мыла, – начала вспоминать Надежда. – Она потом еще мыло из уголков зубочисткой выковыривала. Я ее спрашивала, чего не снимет, когда мылом пользуется. А она говорит, что это кольцо ей удачу приносит. Ни за что, мол, не сниму.

– Но на работе-то ей наверняка приходилось это делать, – как бы невзначай проговорила я. – Там техника безопасности. Начальство за твои суеверия штраф платить не станет.

– Ничего подобного. Я же вам говорила, Лилька с самим владельцем фабрики шашни крутила. Ей никто и слова поперек сказать не решался, а она пользовалась, – сказала Надежда.

– Это всего лишь домыслы. Любовь любовью, а охрана труда штука серьезная, – возразила я.

– Да Лилька сама мне хвасталась. Все, говорит, в спецодежде работают, а меня даже кольцо снимать не заставляют. Хотите верьте, хотите нет, – обиделась Надежда.

– Я вам верю, – серьезно ответила я.

Кольцо было очень приметным. Работа старинная, и камень немаленький. Если в день исчезновения кольцо было у Лили на пальце, то сто к одному, что мы найдем его в подвале заброшенного корпуса. Надежда почувствовала, что настроение у меня изменилось, и спросила:

– А вы чего приходили-то?

– Да так, пообщаться захотелось, – улыбнулась я. – Я в своем роде тоже экстрасенс. Почувствовала, что вам плохо, и пришла.

– Бросьте заливать, – засмеялась На-дежда. – Никто не способен чувствовать настроение незнакомого человека на расстоянии.

– И это мне говорит маг шестого уровня, – подхватила я шутку. – Вот так и рушатся самые нерушимые убеждения.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Это оказался бармен из «Одинокого путника». Вот кому я была сейчас рада.

– Привет, красотка. Помнишь меня? – игриво произнес бармен.

– Привет. По делу звонишь или комплименты отвешивать некому? – съязвила я.

– Объявился твой парень, – сообщил бармен. – Минут десять сидит. Вискариком балуется. По-любому ждет кого-то.

– Слушай, сможешь его задержать, если он вдруг сорвется раньше, чем я доеду? – взмолилась я.

– Вряд ли. Он здесь надолго, – уверенно заявил бармен.

– Почему ты так уверен? – спросила я.

– Опыт, – только и сказал бармен.

– Буду через полчаса, – бросила я в трубку и отключилась.

Повернувшись к Надежде, я виновато пожала плечами.

– Ехать надо. Дела.

– Надо, так езжайте, – ответила Надежда. – Вспомните, зачем приезжали, возвращайтесь. Считайте, что у вас абонемент на все мои сеансы. Помогли вы мне сегодня. Здорово помогли, а я умею быть благодарной. Уж поверьте.

Мне стало неловко. Как ни странно это звучит, грубая и агрессивная Надежда устраивала меня больше. Перед той Надеждой я не чувствовала угрызений совести за то, что скоро, очень скоро принесу в этот дом горькие новости. Теперь же я испытывала некое подобие симпатии к этой немолодой и по своему несчастной женщине.

– Берегите себя, – неожиданно проговорила я и быстро пошла к выходу.

По дороге я оглянулась. Надежда вновь смотрела на меня опечаленным взглядом, но на этот раз печаль была не из-за бывшего кавалера. Не знаю, почему я так решила, но в том, что это так, я не сомневалась. Похоже, Надежда догадалась, зачем я приходила на самом деле. И почему так подробно расспрашивала о кольце.

* * *

Я снова сидела в такси. И снова просила водителя поторопиться. Какое дело странное. Только и делаю, что бегу, тороплюсь и догоняю. Не детектив, а спринтер какой-то. Вдохнул, рванул на сто метров, остановился. Опять вдохнул – и на двести. А потом на четыреста. И так до бесконечности. И мысли. Постоянно новые мысли. Навязчивые, неотступные. Кто сделал? Где искать? Чего ожидать? И так далее, и тому подобное. Вот и сейчас я задумчиво смотрела на дорогу, льющуюся под колеса машины, и размышляла.

Парень, который в разное время встречался с Лилей и Галиной, сидит сейчас в ночном клубе. Осталось каких-то двадцать минут, моя версия либо подтвердится, либо будет опровергнута. Точно как в изречении любимого философа Венчика. Как я узнаю, Антон ли это? Я ведь его ни разу не видела. И как подступиться к нему с моей теорией, чтобы он не послал меня далеко и надолго? Можно выдумывать сколько угодно вариантов, все равно на деле все получится совсем иначе. За годы работы детективом эту истину я вызубрила наизусть. Поэтому не стала ничего придумывать. Буду действовать по обстоятельствам, решила я. Главная проблема была в том, знает ли Антон меня в лицо. Если да, то дела мои плохи. Он может сбежать еще до начала разговора, а этого допустить никак нельзя. Вероятность, что Антон, если в ночном клубе сидит именно он, меня видел, а уж тем более запомнил, как я выгляжу, ничтожно мала. Когда он был в кабинете, я стояла в коридоре. От его глаз меня надежно скрывала стена. В ту ночь, когда я увидела, как Сергей Анатольевич беседует с Антоном, видеть он меня тем более не мог. В общежитии нам тоже не случилось столкнуться. Где он мог меня видеть? Разве что на фабрике, когда я несла вахту у вязальных станков. Впрочем, это тоже маловероятно. Конечно, остается ничтожный шанс, что он запомнил мой голос. Видеть-то он меня из кабинета Сергея Анатольевича не мог, а вот слышал наверняка отлично.