Пепельное небо - Джулиана Бэгготт

— Он действительно разбил ей сердце. Он бросил ее здесь. Если бы она умерла от Взрыва, у нее не было бы времени, чтобы сердце разбилось. Но это случилось. Он разбил ей сердце, и эта старуха знала об этом, знала, что мама осталась здесь и что мой отец взял с собой меня и моего брата. Вот что она имела в виду. Он разбил ей сердце. Она, может, и была святой, но не умерла святой.

Партридж кладет фотографию обратно в пакет, пакет опускает в конверт, а тот помещает во внутренний карман своего рюкзака.

— Даже если она пережила Взрыв, что сомнительно, — говорит Брэдвел, — она могла умереть после. Не столь уж многие выжили.

— Знаете, вы можете думать, что это глупо, но я уверен, что она жива, — заявляет Партридж.

— Твой отец спас тебя и твоего брата, но не ее? — удивляется Брэдвел.

Партридж кивает.

— Он разбил и мое сердце тоже.

На этом минутная исповедь заканчивается. Партридж прерывает ее словами:

— Я хочу вернуться к старухе. Она знает больше, чем сказала мне.

— Сейчас уже светло, — говорит Прессия, — мы должны быть осторожны. Давайте, сначала схожу я, осмотрюсь.

— Я сам пойду, — не соглашается Партридж.

— Нет, — заявляет Брэдвел, — пойду я. Надо оценить ущерб, нанесенный солдатами.

— Я же сказала, что я пойду! — отрезает Прессия, вставая. Горстка мусора падает с ее головы и одежды. Она хочет быть полезной хоть в чем-то, чтобы Партридж убедился, что она чего-то стоит. Она не собирается сдаваться.

— Это слишком опасно! — говорит Партридж, протягивая руку и хватая ее. Его рука обхватывает запястье Прессии, задрав рукав и обнажив затылок куклы. Чистый удивляется, но руку не отпускает. Вместо этого он смотрит ей в глаза. Прессия поворачивает кисть, показывая ему лицо куклы вместо ладони.

— Это последствия Взрыва, — объясняет она. — Ты спрашивал об этом. Вот тебе и ответ.

— Я вижу, — отвечает Партридж.

— Мы гордимся нашими отметинами, — поясняет Брэдвел. — Мы — выжившие.

Прессия знает, что Брэдвел хочет, чтобы это было так, но для нее все совсем иначе.

— Я просто пойду осмотрюсь, — говорит она наконец. — Со мной ничего не случится.

Партридж неохотно кивает и отпускает ее руку.

Прессия поднимается по каменным ступенькам к свету, стараясь скрыться за останками рухнувшей церкви, приседает, прячась за кусок стены, и смотрит на улицу. Несколько людей стоят вкруг прямо на дороге перед домом старухи. Брезент с ее окна сорван. Фанерной двери больше нет. Люди немного расступились, и на земле видна лужа крови, в которой блестят осколки стекла.

У Прессии щиплет глаза от слез, но она удерживается и не плачет. Она думает, что старухе не стоило так петь. Ей нужно было прекратить. Разве она сама не знала об этом? И Прессия чувствует, как в ней происходит резкая перемена — от сочувствия к презрению. Она ненавидит этот сдвиг. Она знает, что это неправильно, но ничего не может с собой поделать. Смерть этой старухи должна стать уроком. Вот и все.

Она отворачивается.

Кто-то резко хватает ее за запястья. Она слышит только пыхтение и чье-то дыхание. Потом ее перехватывают за живот, поднимают и бегут. Сперва она думает, что это может быть Партридж или кто-то из солдат с Веселья. Но нет, она слышит звук двигателя. Это солдаты УСР. Она дотягивается до ножа, который ей дал Брэдвел. Обхватив его рукоятку, она вытаскивает его из-за ремня, но чужая рука с металлическим пальцем так крепко сжимает ее запястье, что Прессия теряет хватку, и нож выпадает, стукнувшись о землю.

Рука с металлическим пальцем зажимает ей рот. Прессия пытается кричать, но крик получается сдавленным. Как тот мальчик с поврежденными ногами в комнате над подвалом, где происходила встреча, она кусает держащую ее руку в самое мясистое место. Она слышит, что ее похититель яростно мечет проклятия, так что его ребра опускаются и вздымаются, но хватку не ослабляет. Она кусает руку до крови, рот наполняется вкусом ржавчины и соли. Прессия выгибается и бьет похитителя в спину, пытаясь ударить его головой куклы. Знают ли Брэдвел и Партридж, что ее похитили? Спешат ли они за ней?

Прессия пытается сплюнуть. Она чувствует ветер в волосах и слышит шум двигателя. Посмотрев вверх, она видит кузов грузовика. За ней пришли. Прессия понимает, что ей конец.

Спустя несколько минут Партридж поднимается наверх каменного склепа по ступенькам, чтобы посмотреть, как там Прессия. Почему ее так долго нет? Дует ветер. Посреди пустынного пейзажа алеет свежее пятно крови, в котором валяются осколки стекла.

Партридж возвращается к Брэдвелу, держась за стены, чтобы не упасть.

— Куда она могла деться?

— О чем ты? — Брэдвел отпихивает его и в три прыжка взбегает по лестнице. — Что случилось, черт возьми? Прессия! — кричит Брэдвел.

— Прессия! — орет Партридж вместе с ним, хотя знает, так делать нельзя. Они могут привлечь внимание.

Брэдвел подбегает к пятнам крови, за ним следует Партридж, у которого от ужаса скручивает живот. Он не знает, что делать.

— Ты думаешь, это ее кровь? — Голос у Партриджа дрожит.

— Видишь, кровь свернулась? Она здесь уже давно.

Взгляд Брэдвела становится диким.

— Она пропала, — обреченно произносит Партридж. — Она ведь в самом деле пропала.

Брэдвел озирается по сторонам.

— Перестань так говорить! — отрезает он. — Иди, поищи в доме у старухи. Я поднимусь выше и попытаюсь разглядеть что-нибудь оттуда.

Воздух рябит оттенками серого пепла. Сначала Партридж не понимает, куда идти. Затем видит входную дверь, где, как он узнал недавно, жила его мать. А теперь пропала Прессия. Это его вина. Он подбегает к дому старухи.

Фанеры уже нет. Он пролазит через тесный проход.

— Прессия! — зовет он. Дом старухи пуст. Партридж видит очаг, там, где нет крыши, несколько корней в темном углу, ветошь, скомканную на полу, как будто спеленатый младенец, рот которого выделяется темно-коричневым, как запекшаяся кровь.

Партридж слышит, как Брэдвел снаружи зовет Прессию. Но никто не откликается.

Партридж выбегает из комнаты обратно на улицу, к Брэдвелу.

— Ее нет? — У него едва получается задать этот вопрос, так он хочет оттянуть неприятный момент. Брэдвел, кажется, уже все знает. — Ее похитили?

Брэдвел разворачивается и ударяет Партриджа в живот, сбивая его с ног. Партридж падает на одно колено, хватается за ушибленное место и опирается другой рукой о камень.

— Какого черта? — бормочет он хриплым шепотом умирающего.

— Твоя мать мертва! Слышишь меня? Ты приходишь сюда и просишь нас рисковать всем ради мертвой женщины? — кричит Брэдвел.