Любовники в заснеженном саду - Виктория Платова

— Надеюсь попасть туда без тебя, милый мой. И гораздоскорее…

— Черт, Вика! Ну почему… Почему с бабами столькопроблем! Мало того что мне мотает нервы маленькая дрянь, мало того что развод сэтой стервой стоил мне цистерну крови… Так теперь и ты… Мой друг… Мой лучшийдруг…

— Я была твоим лучшим другом… Была… Пока ты не спятил…Пока ты не сошел с ума, Ленчик…

— Я? Я сошел с ума?…

— То, что ты хочешь сделать, — полнейшее безумие…Да черт, это растлением попахивает…

— Ну, они же не девочки двенадцатилетние…

— Я не хочу больше об этом говорить. Все…

— Хорошо. Согласен. Не будем больше возвращаться кэтому разговору. Только скажи мне, ты со мной или нет? Ты мне нужна. Очень…Очень. И я тебе нужен. Или мы вместе подохнем в этой гребаной нищете, или мынавсегда о ней забудем. Навсегда. Ты же знаешь, я все продумал, я убил наконцепцию полгода… Я сам буду снимать.

— Как режиссер или как оператор?

— Как то и другое вместе… — нетерпеливо бросилЛенчик. — Я никому не могу доверить это. Никому. Я вижу в них совершенноесущество… В них двоих… Какой по счету кастинг это был? Какой?…

— Третий… Кажется… — Голос Виксана звучал неуверенно.

— Пятый. Ты все прощелкала! Пятый!… И только сейчас янашел то, что мне нужно. Моих Тельму и Луизу…

— Тельму и Луизу? Да ты совсем спятил, Ленчик! Тельма иЛуиза никогда не были лесбиянками! А ты хочешь сделать лесбийский дуэт ивыпустить его на сцену? Да тебе перекроют кислород сразу же… Пощечина морали,плевок в сторону нравственности… Покажи мне идиота, который позволит двум малолетнимлесби безнаказанно прогуливаться по сцене! Никто этого не потерпит… Никто. Тысумасшедший…

На кухне воцарилась гробовая тишина. Она была такой плотной,такой абсолютной, что я даже испугалась: еще секунда-другая, и они услышат моесердце, колотящееся как паровой молот… Услышат, обязательно услышат.

— Или я протолкну этот проект, или подохну… Вотувидишь, через полгода эти девочки сделают весь шоу-бизнес. Или я ничего непонимаю в человеческой природе. Ничего. Ты со мной?

Я прикрыла глаза и вспомнила зрачки Ленчика: неподвижные,тяжелые, похожие на закостеневшие плавники какой-то ископаемой рыбы. В этихзрачках притаилась тысячелетняя, впавшая в анабиоз ярость всех когда-либосуществовавших хищников. Они без сожаления рвали друг друга в клочья, они сладострастноуничтожали друг друга, они, урча, пожирали зазевавшиеся потроха, от нихпроизошли все крестовые походы и все религиозные войны, и все кострыинквизиции… Или Виксан сейчас скажет ему «да», или будет сожжена на одном изэтих костров, с маковой соломкой и героиновой дозой в подножии…

— Ты со мной? Виксан молчала.

— Девочка… У тебя ведь никого не осталось, кроме меня…Никого… Ты держишься на плаву только потому, что я… Я подставил тебе плечо… Этоя, я вытаскивал тебя из всех этих чертовых больниц и наркодиспансеров, где тебемозги промывали по полной… Вспомни… Я… Если бы не я, ты давно бы уже гнила назоне…

— В могиле, Ленчик. Ты забыл сказать про могилу, этовпечатляет…

— Я не хотел об этом… Так ты со мной?

— Да… Да… Черт… Да…

— Вот и умница… Я знал, знал… Только ничего не нужнобояться.

После этого тихого, отчаянного «да» я сразу же потерялаинтерес к Виксану. Ее «да» было таким же овечьим, как и мое. Ничем неотличалось. Вот только что там она несла насчет каких-то лесбиянок… Не то,чтобы слово было мне незнакомым, нет… Быть лесбиянкой — означало сосаться не спарнем, а с девчонкой. И даже спать с ней… Весело, ничего не скажешь. Но бытьлесбиянкой — это «не есть хорошо», как говорит мой папахен в минутыпросветления. Это — плохо, плохо, плохо. И стыдно. И на тебя будут показыватьпальцами: «вон, лесбиянка пошла»… И никто не сядет рядом с тобой. Никто. И всебудут шептаться у тебя за спиной… А папахен вообще раздавит между ногтями, какплатяную вшу… Весело, ничего не скажешь… Вот только при чем здесь фильм? И причем здесь мы с Динкой?

Не-ет… Нужно делать отсюда ноги. И побыстрее… От этогосумасшедшего парня и его сумасшедшей команды… Пошли вы к черту со своимзавиральными идеями. Пошли вы к черту… Пошли вы к черту…

* * *

…"ЗВЕЗДНЫЙ ПАТРУЛЬ": Как вы относитесь к религии?

ДИНА: Иисус Христос — не мой тип мужчины! (смеется).

РЕНАТА: А Дева Мария — не мой тип женщины! (смеется).Религия напоминает мне натуралку, совратить которую — дело чести, доблести игеройства.

ДИНА: Черт, Ренатка, я тебя уже ревную… (смеется).

«ЗВЕЗДНЫЙ ПАТРУЛЬ»: На что предпочитаете тратить деньги?

РЕНАТА: На книги…

ДИНА: На Ренатку (смеется).

«ЗВЕЗДНЫЙ ПАТРУЛЬ»: А путешествовать вы любите?

РЕНАТА: Наверное… Пока не пробовали. Очень плотныйгастрольный график.

ДИНА: Пока не пробовали, но очень хочется куда-нибудь уехатьвдвоем. Есть много разных мест, в которых мне хочется ее поцеловать…

«ЗВЕЗДНЫЙ ПАТРУЛЬ»: Например?

ДИНА: У Тауэра, например… Или в Лувре… Или на корриде…

«ЗВЕЗДНЫЙ ПАТРУЛЬ»: Вы — самый громкий музыкальный проектгода. Многие называют вас самым скандальным проектом в истории отечественногошоу-бизнеса…

РЕНАТА: Скандальным? Да что вы! Мы — белые и пушистые… Вы жесами видите! Мы — не экстремалки.

ДИНА: Разве что — в любви (смеется).

«ЗВЕЗДНЫЙ ПАТРУЛЬ»: Вы сейчас на гребне популярности. Чем выможете объяснить столь потрясающий успех?

ДИНА: Мы откровенны в своем творчестве. Так же, как и влюбви. А любовь должна быть откровенной. Иначе она умирает.

РЕН??ТА: Только любовь делает человека самим собой. Тольколюбовь делает его свободным. Мы просто шепнули это на ухо всем: ничего небойтесь и будьте собой. И нас услышали…"

* * *

…Мы сделали это! Черт, мы сделали это!… Мы, Динка и Ренатка,сделали это!!!

Четыре месяца…

Четыре месяца назад мы были никем. Просто — Динкой иРенаткой. Никому не нужными шестнадцатилетними соплячками. Но мы сделали это!Мы сделали этот альбом! Мы сделали этот клип!… А в том, первом, клубешнике«Питбуль», куда Ленчик привез нас для обкатки… Да, «Питбуль», набитый жующимичелюстями каких-то отморозков… И правда, отморозков, папиков с лоснящимисятупыми затылками… Боже, как я боялась… Неизвестно, чего больше — первоговыступления или папиковых челюстей… Или пушек, которые наверняка, припрятаны уних под пиджаками… Под взрослыми пиджаками… Это вам не мой слабосильный папахенсо своими кулачишками, эти могли и голову разнести в щепки двум малолетнимвыскочкам-лесби… Нас выпустили первыми, для разогрева какой-то силиконовойпопулярной дуры, я сто раз видела ее по телеку, но так и не запомнила фамилии.Другое дело — папики. Папики эту фамилию знали, папики специально пришли нанее, папики всем скопом мечтали затянуть ее в свою постель.