Без права на возврат - Елена Мейсак

Когда она прибыла в центр, то направилась в фудкорт, как и предписывал инструктаж из письма. Нужно было сесть за один из пластмассовых столиков, заказать кофе и ждать.

Какая странная конспирация. Антон, похоже, вляпался во что-то серьезное. Начинала болеть голова. Время шло, а ее незадачливый любовник так и не появился. Она взглянула на часы. До закрытия оставалось всего полчаса. Ее столик был обильно заставлен пустыми пластиковыми стаканчиками из-под разных горячих, но, к сожалению, совсем не горячительных напитков, а ее кавалер так и не соизволил появиться.

Это что, какой-то дурацкий розыгрыш? Месть за то, что она не снимала трубку две недели? Она никогда не понимала отчаяния людей, злившихся, что ты не снимаешь трубку тотчас же.

Похоже, они не пытались даже и представить, что человек может быть чем-то занят в этот момент и просто не иметь возможности ответить, хотя и отсутствие желания сошло бы тоже.

Что они вообще хотели узнать, когда требовали твоего ответа здесь и сейчас? Им что, действительно так важно быть с тобой на связи, когда ты проводишь время в обнимку с унитазом? Или, если не с унитазом не вышло, то хотя бы с любовником в спальне? Почему ты должна ответить именно здесь и сейчас? Это было просто возмутительно. Но некоторым людям проще было ничего не объяснять. И Антон был одним из них.

Если ты не успеваешь добежать от унитаза до телефона, Антон всегда обижался и долго дулся на тебя потом. Но она еще никогда не испытывала запас его прочности две недели. И кто знает, может быть, сегодняшняя выходка была плодом его мести за то, что он обрывал ее трубки так долго.

Она чувствовала себя растерянной. На звонки Антон также не отвечал, что было, с одной стороны, неудивительно, но с другой – как-то странно. Все же, это он выманил ее сюда.

Что же ей делать? Позвонить жене? Но как объяснить свой звонок? Здрасьте, я любовница вашего мужа? Трубочку не передадите? Тьфу ты! А если что-то действительно случилось? Ведь человек мог идти к ней на встречу и попасть под машину, поскользнуться на льду и сломать ногу, оказаться в больнице, да мало ли еще чего могло случиться! Такое бывает на каждом шагу, достаточно лишь открыть интернет.

Позвонить Генке, чтобы он пробил его? Генка умел все, и это было бы ему по зубам тоже. Но как объяснить свою просьбу? Ген, я сплю с тобой и люблю тебя, но ты ведь не прочь разыскать еще одного моего любовника? Кошмар. Только теперь она начинала понимать, в какую же коровью лепешку вляпалась.

И, кажется, у нее поднималась температура. Медитирование в промерзшем доме сделало свое черное дело.

Рядом суетилась уборщица столиков с огромной тряпичной корзиной, куда она складировала многочисленные пластиковые тарелки с объедками и стаканчики из-под напитков. Она поморщилась. Скоро сдадут проклятый гостиничный комплекс, и ее сестра точно так же будет выгребать из номеров объедки жизнедеятельности пребывающих в них господ. А когда-то она царила здесь. Интересно, кем была раньше эта уборщица?

Она подняла голову и принялась разглядывать ее. Уборщица склабилась посетителям золотыми зубами. Черные волосы были с проседью, сутулая спина выдавала тяжелую жизнь. Приехала из Средней Азии, наверное. И, скорее всего, никогда не работала, а сидела с многочисленным приплодом. А семью обеспечивал муж. Но с ним что-то случилось. Посадили или умер, неважно, что. И теперь приплод приходится кормить самой.

Но Москва – не самое лучшее место для малоквалифицированной домохозяйки без опыта работы. Это она хорошо знала по своей сестре. Наверное, Марина нашла бы себе работу и получше, но гнусные работодатели, узнав, что этой тетке уже глубоко за сорок, нажимали кнопку «Удалить» на резюме еще до того, как узнавали, что Марина плохо владеет компьютером, не говорит на иностранных языках и отвратительно считает в новом Экселе.

Она мысленно одернула себя. Куда ее, черт возьми, несет. Ей нужно сосредоточиться на том, куда делся Антон, а она сидит и думает о судьбе сборщицы пластиковых тарелок. Она приложила руку ко лбу. Понятно, кажется, почему.

Взяв со стула пальто и пушистый шарф, она поднялась, собираясь уйти. Как вдруг, и она это отчетливо увидела, из правого кармана синтетического халата уборщицы, растворявшейся в недрах торгового центра, на пол упал нежно голубой конверт!

Конверт был достаточно тяжелым, чтобы успеть плюхнуться с весьма неприятным звуком. Она была уверена, что не ошибалась, и конверт предназначался именно ей!

Так и не успев надеть пальто, она побежала за конвертом. Нет, это не температурный бред, эта уборщица слишком долго терлась вокруг ее столика, улыбаясь окружающим, словно им это было нужно. Слишком много уборщиков исполняют свои обязанности так, как будто не сами выбрали эту работу, а их заставили это сделать гадкие работорговцы.

Но эта особь скалила свои золотые зубы, как будто была моделью из Милана, демонстрирующей халат от самого модного модельера! Надо было сразу заподозрить неладное и схватить ее за подол, не позволив ей устроить посев озимых конвертов на полу супермаркета.

И это значило, что Антона похитили, а в конверте лежит договор на миллион условий, которые ей нужно будет выполнить, видимо, затем, чтобы об их связи с Антоном не рассказали его жене. Но зачем понадобилась эта инсценировка? Что она может предложить? Может быть, она кому-то перешла дорогу? Кто-то хочет выжить ее из бизнеса?

Можно было это как-то объяснить, если бы ее бизнес хоть что-то собой представлял. А то есть-то какой-то местечковый магазинчик из одного человека, с оборотом по московским меркам в три копейки. С нее нечего было взять, совсем! Или теперь уже разыгрывают такие спектакли из-за полуоблезшей типовой квартирки с окраины?

Она нервно схватила конверт и забежала в находившийся неподалеку санузел. Бросив сумку на стойку с раковинами, она разорвала находку чуть ли не надвое, торопясь узнать, что же внутри.

Господи, какая-то брошюра от бюро путешествий, рекламирующая новый курорт во Вьетнаме. Что за черт?! Раздосадованная безумием, плотным облаком пропитавшим молекулы воздуха, она швырнула глянец в мусорку.

Однако мусорка находилась чуть дальше ее идеально баскетбольного броска, и брошюра упала, не долетев полметра, разверзлась в разные стороны кучей страниц и замерла. Из одной такой слипшейся кучи выпала темная фотография.

Дрожащими руками Ольга подняла снимок. На ней был изображен мальчик на утреннике в детском саду. Утренник как утренник, ничего особенного. Мальчик улыбался, глядя в объектив, а на голове у него красовалась матросская бескозырка.

В руках пацан держал….о, господи! Да это же был Егор! Сын Антона! Судорожно сорвав сумку со стойки, она помчалась прочь. Все ясно! Это не Антону угрожала опасность, а его сыну! А может быть, им обоим?

Сметая с дороги прохожих, она рванула из торгового центра к шоссе, одновременно размахивая левой рукой в попытке поймать такси.

Одна из машин остановилась, чтобы принять ее в свое чрево и помчать к дому Антона. Теперь было уже наплевать, что подумает обо всем этом жена, ведь речь шла о маленьком ребенке, и он был в опасности.