Ловец снов - Стивен Кинг

Генри в жизни еще так не был близок к хорошей трепке, но этоволнует его меньше всего. Стиснув кулаки, он подступает к парням. Малый наземле громко всхлипывает, опустив голову, и звук отдается эхом в мозгу Генри,подогревая злость.

— Я всем расскажу, — повторяет он, и хотя угроза звучитпо-детски, ему самому так не кажется. И Ричи тоже. Ричи отступает, и рука вперчатке с зажатым в пальцах куском дерьма снова обвисает. Впервые за все времяон тревожно озирается. — Трое на одного, на слабоумного малыша, мать твою,парень! Я скажу всем, скажу, я знаю, кто ты.

Дункан и громила, на котором нет школьной куртки, встают пообе стороны Ричи. Мальчик в трусах оказывается за их спинами, но Генри все ещеслышит пульсирующий ритм его рыданий, он отдается в голове, бьет в виски идоводит до безумия.

— Ну ладно, сами напросились. — Амбал обнажает в ухмылкечерные ямы на месте выбитых зубов. — Сейчас мы вас прикончим.

— Пит, если они подойдут ближе, беги, — говорит Генри, несводя глаз с Ричи Гренадо. — Беги домой, зови мать, пусть звонит в полицию. Авам троим никогда его не словить. Хер догоните.

— Это точно, Генри, — звучит в ответ тонкий, но ничуть неиспуганный голос Пита.

— И чем сильнее вы нас изобьете, тем хуже вам придется, —говорит Джоунси. Генри уже закаленный боец, но для Джоунси подобное событие —настоящее откровение, так что он вызывающе посмеивается. — Даже если вы в самомделе нас убьете, что это вам даст? Пит и в самом деле здорово бегает, и он всемрасскажет.

— Я тоже бегаю быстро, — холодно парирует Ричи, — и поймаюего.

Генри наконец оборачивается, сначала к Джоунси, потом кБиву. Оба стоят насмерть. Бив даже кое-что предпринимает: нагибается иподбирает с земли пару булыжников размером с яйцо, только с зазубренными краями,и принимается многозначительно ими постукивать, перебегая взглядом суженныхглаз от Ричи к громиле. Зубочистка во рту агрессивно подпрыгивает.

— Как только они подойдут ближе, кидайтесь на Гренадо, —командует Генри. — Тем двоим Пита не достать.

Он смотрит на Пита, бледного, но не струсившего: глазасияют, ноги нетерпеливо приплясывают, готовые сорваться с места.

— Пит, скажешь матери, где мы. Пусть пришлет сюда копов. Ине забудь имя этого мудака.

Обвинительным жестом окружного прокурора он указывает наГренадо, взгляд которого снова становится нерешительным. Нет, не только.Испуганным.

— Ну же, ослоеб, — подначивает Бивер. Нужно отдать емудолжное, всегда выберет лучший эпитет. — Я тебе еще раз нос подправлю. Толькопоследний трус бросит свою команду из-за свернутого шнобеля!

Гренадо больше не отвечает: наверное, не знает, комуотвечать, и тут случается очередное чудо: Дункан, второй парень в чернойкуртке, начинает неловко переминаться с ноги на ногу. Щеки и лоб медленнозаливает краска. Он нервно облизывает губы и неуверенно смотрит на Ричи. Толькоамбал готов ринуться в бой, и Генри почти надеется, что они в самом делесцепятся. Генри, Джоунси и Пит так просто не сдадутся. Покажут им, если дойдетдо драки, честно, покажут, потому что плач, этот ужасный невыносимый плач,ударяет в голову…

— Эй, Рич, может, стоит… — начинает Дункан.

— Убить их, — рычит амбал. — Прикончить мудаков, и всянедолга. — И делает шаг вперед.

На какое-то мгновение все висит на волоске. Генри понимает,что если это чучело сделает еще один шаг, он потеряет контроль над РичиГренадо, и тот, как старый злобный питбуль, сорвется с поводка и ринется надобычу, огромная стрела из мяса и костей.

Но Ричи не дает дружку разгуляться и довести дело до свалки.Вовремя хватает амбала за мощное, вдвое толще бицепса Генри, запястье, поросшеек тому же красновато-рыжими волосками.

— Нет, Скотти, — говорит он, — погоди минуту.

— Да, погоди, — почти в панике вторит Дункан, бросая наГенри взгляд, который тот, даже в свои четырнадцать лет, находит весьмастранным. Этот взгляд полон укоризны! Словно именно Генри и его друзья делаютчто-то непозволительное.

— Что вам надо? — спрашивает Ричи. — Хотите, чтобы мыубрались?

Генри кивает.

— Если мы уйдем, что вы сделаете? Проболтаетесь?

И тут Генри обнаруживает нечто поразительное: он, совсем какамбал Скотти, почти готов сорваться. Какой-то частью души он буквально жаждетспровоцировать драку, заорать в лицо Ричи: «ВСЕМ! ВСЕМ, МАТЬ ТВОЮ!», зная, чтодрузья его прикроют и никогда слова не скажут, даже если их отвалтузят так, чтодело дойдет до больницы.

Но малыш. Бедный, плачущий, умственно отсталый малыш. Кактолько парни покончат с Генри, Бивером и Джоунси (да и с Питом — если сумеютего поймать), снова примутся за слабоумного, и дело может зайти куда дальше,чем попытки заставить его съесть дерьмо.

— Никому, — говорит он. — Мы никому не скажем.

— Врун сраный, — шипит Скотти. — Он сраный врун, Ричи,смотри на него!

Скотти снова рвется вперед, но Ричи сильнее сжимает пальцына его запястье.

— Если все обойдется, — добавляет Джоунси благостно ирассудительно, — нечего будет рассказывать.

Ричи мельком глядит на него и снова обращается к Генри:

— Клянись Богом.

— Клянусь Богом, — соглашается Генри.

— И вы все тоже клянетесь Богом? — спрашивает Гренадо.

Джоунси, Бив и Пит послушно клянутся Богом. Гренадо надолгое, бесконечно долгое мгновение задумывается и пожимает плечами.

— Так и быть, хрен с ним, мы уходим.

— Как только они подойдут, беги за дом, — поспешно шепчетГенри Питу, потому что взрослые парни уже двинулись со двора.

Но Гренадо по-прежнему крепко держит Скотти за руку, и, помнению Генри, это добрый знак.

— Подумаешь, не стоит время тратить, — небрежно бросаетРичи, и Генри так и подмывает рассмеяться, но он усилием воли сохраняетбесстрастный вид.

Не хватает еще хихикнуть в такой момент, когда все улажено.Та же часть его души бунтует от ненависти, но остальная — дрожит от облегчения.

— Да что это вам взбрело? — вдруг спрашивает Ричи. —Подумаешь, большое дело.

У Генри язык чешется, в свою очередь, поинтересоваться, каксам Ричи способен на такое, и это не риторический вопрос. Этот плач! Господи!Но он молчит, зная, что все сказанное им только подстегнет оглоеда, и всеначнется сначала.