Шведский стол - Михаил Алексеевич Ланцов

ему денег. Придумать план действий. И устроить в России какой-нибудь тарарам. Например, революцию по образцу той же Голландии. Это ведь решит вопрос с законным царем.

— Они на это не решатся.

— Блажен кто верует.

— Ты, я так понимаю, склонен решать этот вопрос кардинально?

— Да. — кивнул Алексей. — Убить всех участников заговора не представляется сложным. Причем это можно сделать достаточно легко и просто. Но я хочу попробовать найти способ примириться. Прекратить этот заговор. Потому как убив их я избавлю страну не только от заговорщиков, но и от нужных и полезных людей, каковых у нас очень мало. Оттого и прошу твоего совета, как многоопытного дипломата.

— Мне нужно подумать, — после долгой паузы ответил Голицын.

— Подумай, конечно подумай Василий Васильевич. Если надо — посоветуйся. Но осторожно. Лишнего не болтай. И дай мне знать. Сколько тебе потребуется времени?

— Пока не знаю.

— Что же, я подожду. Время пока есть.

— Ты ведь не просто так мне в самом начале начал говорить про нечисть?

— Разумеется, — улыбнулся царевич. — Наши аристократы иной раз себя ведут хуже, чем природная нечисть. И вреда от них много больше. Потому как забывают, что они аристократы России, а не сами по себе.

— Это так плохо?

— Старая Римская Империя развалилась от того, что ее аристократы про это забыли. И разорвали страну в гражданских войнах и противоречиях. Да и Франция, самая сильная держава нынешней Европе, немало пострадала от своих же аристократов. Они — слабое звено французской государственности, как, впрочем, и нашей. Вспомни про гугенотские войны, вспомни про фронду. Они принесли Франции больше вреда, чем любые внешние враги в те же годы.

— Гугеноты? Но у нас нет гугенотов.

— Разве? А старообрядцы-раскольники? Чем тебе не гугеноты? В событиях 1682, 1689 и 1698 года принимали самое деятельное участие. Я пытался навести с ними мосты, чтобы попытаться примирить. Но отклика не последовало.

— Вот как? — задумчиво произнес Василий Голицын. — И какие условия ты предлагал?

— В сущности никаких. Предлагал встретится и все обсудить.

— И никакого ответа?

— Никакого. Быть может со мной они не хотят иметь дела. А может их устраивают условия, в которых они оказались. Но я так это оставлять не вижу смысла. Они прямо участвовали в трех попытка государственного переворота против моего отца. И есть все основания перевести данный вопрос из плоскости религиозного раскола в категорию бунта.

— Их много.

— Не так чтобы и много. Но все эти внутреннее противоречие — язвы на теле России. И их нужно лечить. Либо через примирение, либо через ампутацию. Они раз за разом оказываются на стороне тех, кто пытается свергнуть законную власть. Это очень, очень плохо.

— И как ты видишь эту ампутацию?

— Пока они стоят на том, что они христиане. Но в христианстве принято коллегиальность решений. Что большинство иерархов решило, то и признается правильным. Отказ в принятие решения Собора есть отступление от принципов христианства в угоду гордыни и прочим страстям. Что можно трактовать как сатанизм. Одно из его проявлений. А потому будет вполне справедливо запретить им иметь всякое имущество на территории Русского царства, и, как следствие, торговать. Под угрозой конфискации имущества тех, кто так поступает. Ибо тот, кто продает не принадлежащее ему имущество, как и им расплачивается — суть тать. Кроме того, это можно и нужно дополнить запретом на оказание им помощи. При всем человеколюбии оказание помощи сатанистам есть служение Сатане.

— Ого! Не слишком ли лихо?! — аж присвистнул Голицын.

— В качестве альтернативы я предлагаю собраться, все обговорить и достигнуть примирения через Собор. Никон увлекся и был не прав. Он стремился утвердить на Руси папизм. Часть его реформ, безусловно можно и нужно отменить, а его самого можно и нужно подвергнуть осуждению. Что и было сделано при моем деде. Можно пойти дальше и предать его анафеме. Аввакум принял мучения. Его можно признать мучеником. И вообще — путей для компромиссов и примирения достаточно. Было бы желание.

— Отец тоже так считает?

— По поводу примирения?

— По поводу… хм… ампутации.

— Он не против. Но не хочет спешить и заинтересован в примирении. Все-таки это наши люди. Пусть и с особым видением вопроса. И судя по тому, что они методично участвуют в заговорах — эти люди стали суть питательной средой для иностранных шпионов и дипломатов, заинтересованных в том, чтобы обрушить Россию в пучину новой Смуты. Ведь по сути именно ее каждое свое выступление они и добивались. Поэтому терпеть подобное дальше смерти подобно. Ибо в момент опасности или слабости они ударят в спину.

— Я постараюсь помочь, — серьезно произнес Голицын.

— Это было бы очень славно. Хотя у меня надежды мало. И уже сейчас я начал подготовку к ампутации.

— Но время ведь есть?

— Есть. Пока — есть. Но тут, как и с заговорщиками-аристократами, чем скорее этот конфликт разрешится, тем лучше. Для всех. Поверь — проливать кровь своих нам хочется в последнюю очередь.

— Как я уже сказал — мне нужно подумать. Вопрос не простой. Но славно, что ты пытаешься договориться. Твой отец бы поступал иначе.

— Он вспыльчивый. — вяло улыбнулся царевич. — Поэтому он и поручил проработку этого вопроса мне…

Голицын кивнул, приминая ответ.

И они вернулись к остальным членам делегации. Все-таки официальная цель визита — осмотр ткацкой мануфактуры, первый цех которой уже начал работать…

***

Петр смотрел на Нарву.

Старый камень преткновения.

Важная, пусть и небольшая крепость, запирающая морской торговый путь через Псков.

На левом берегу Норовы сама Нарва. А с другой стороны Ивангород, старый русский город, основанный еще Иваном 3., но с 1612 года находящийся в руках шведов. Осаждать такое сложное, комплексное укрепление было непросто. В том числе и потому, что приходилось распылять силы на оба берега реки. Чтобы запереть эти укрепления и перегородить всякий подвоз припасов.

Генеральный штаб посчитал, что полноценную осаду начинать не стоит. Поэтому русские войска сосредоточились на левом берегу Норовы. И стали готовиться к бомбардировке этого укрепления. Хоть и грозного, но, в общем-то старого и достаточно небольшого — имевшего более 250 аршинов в поперечнике. Даже Ивангород и то превосходил старые укрепления. Отчего, кстати, именно Нарва и была выбрана сейчас в качестве цели. Первый удар должен быть нанесен по слабому звену. И после капитуляции Нарвы Петр планировал отойти на правый берег, чтобы уже там и ждать шведов. Занимаясь параллельно решением вопроса со второй крепостью.

Гарнизоны что Нарвы, что Ивангорода были усилены.

Но ситуацию это не меняло никаким образом.

Ну усилили? И что? Даже лучше… больше шведов одним махом