Наш неистовый конец - Хлоя Гонг

Но из этого ничего не вышло. Они подошли к ближайшему кварталу, пошли по его узким улицам, стуча в двери, но ответа не было.

А между тем стоял ужасный холод.

Джульетту опять кольнуло то же ощущение, будто за ней кто-то следит.

Она взяла в руку нож и остановилась в конце улицы. Когда Рома подошел к ней, обойдя последний дом, где им не открыли, она протянула руку, делая ему знак остановиться.

– Здесь мороз, Джульетта, – проговорил он, стуча зубами. – Это плохая идея.

– Это все же лучше, чем станция, – прошептала она. Их окружала темнота, поскольку фонарей в этом городе было совсем мало. Возможно, именно поэтому никто и не выходил на улицы – освещал их только месяц, выглядывающий из-за плотной пелены туч. И все же кто-то продолжал за ними следить.

– За нами следят, – сказала Джульетта.

Рома достал один из своих револьверов. Это выглядело почти комично – то, что он целится в пустоту.

– Может, мне пальнуть? – спросил он.

– Не глупи, – ответила она, оттолкнув его руку. Её глаза остановились на пятне света вдалеке. – Смотри – там кто-то не спит.

Джульетта тут же ринулась вперед, продолжая держать в руке нож на тот случай, если кто-то выскочит из темноты. Она не понимала, как кто-то может преследовать их, но все больше уверялась в том, что так и есть. Здесь негде было спрятаться – с одной стороны тянулась улица с жилыми домами, а с другой – высился бамбуковый лес.

– Как ты думаешь, – спросил Рома, догнав ее, – привидения существуют?

Джульетта изумленно воззрилась на него.

– Не говори глупостей.

– Почему? Ведь прежде мы полагали, что не существует и чудовищ.

Так оно и было, он был прав, но Джульетта закатила глаза и засунула свой нож обратно в рукав, наконец увидев освещенное здание. Она вгляделась в темноту и, убедившись, что никакого движения нет, поднялась по лестнице к двери.

Рука Джульетты замерла в дюйме от нее. Дверные панели были отделаны тканью – как в зданиях императорских династий. Над ними красовались три иероглифа – их обычно помещали туда коммерсанты. Свет из окон позволил Джульетте прочесть надпись.

– Джульетта, – проговорил Рома. Она фыркнула.

– Это публичный дом.

Она сказала это без насмешки, просто так и было.

Дверь отворилась, и из нее выглянула женщина в просторном одеянии. Это было не похоже на бордели Шанхая, которые располагались где-то на задворках магазинов тканей или над ресторанами. Здешний публичный дом представлял собой великолепное сооружение из трех этажей, над лестницей возвышалась полированная балюстрада, а в центре вестибюля журчал фонтан, источая цветочный аромат.

– Здравствуйте, – сказала женщина, склонив голову набок. – Я никогда не видела вас тут прежде.

– О, мы… – ответила Джульетта. – Мы… – Она посмотрела на Рому, взглядом прося его о помощи. – Мы не клиенты. Мы опоздали на поезд, и нам негде переночевать.

Рома откашлялся.

– У нас, разумеется, есть, чем вам заплатить.

Какое-то время женщина смотрела на них, затем вскинула руки, и ее ханьфу колыхнулся.

– Входите, входите! Разумеется, мы привечаем всех путников.

Роме и Джульетте не нужно было дополнительных приглашений; они торопливо вошли внутрь, оглянувшись и внимательно посмотрев в темноту на тот случай, если за ними кто-то следил. Рома решительно закрыл за ними дверь, и Джульетта кивнула, подтверждая, что теперь они в безопасности.

– Следуйте за мной, дети мои. – Женщина уже зашагала вперед, проворно и словно пританцовывая. Она знала, на что можно выменять внимание, каждый ее шаг был практически актом искусства.

– Спасибо, – крикнула ей вслед Джульетта. – Как нам вас называть?

Из дальнего угла донеслось хихиканье, и взгляд Джульетты упал на калейдоскоп цветов – колышущийся шелк, кружевные веера в руках изящных женщин, одетых в модные ципао.

– Зовите меня мисс Дан, – сказала женщина, оглянувшись через плечо. Она показала на лестницу. – Где мне вас разместить? Вы хотите повыше?

Джульетта подняла голову и посмотрела на мужчин, опирающихся на балюстраду, на девушек, окружающих их со всех сторон. Они непринужденно поглядывали на тех, кто находился внизу, и, похоже, никуда не спешили. Впрочем, ей ли не знать, что внешность обманчива. У всего есть оборотная сторона, возможно, эти девушки просто лучше умеют скрывать свою горечь, чем проститутки Шанхая, которые делают свою работу так, будто из них уже высосали всю жизнь.

Здесь ощущался вкус к жизни – странно было обнаружить такой изысканный дом терпимости в городе, который не славился борделями, не то что Шанхай. Красота тут была своего рода искусством – чем-то таким, что следовало совершенствовать, с чем следовало правильно обходиться и умело демонстрировать. В Шанхае же красота была предметом коммерческих сделок.

– Нам подойдут любые свободные апартаменты, – со вздохом сказала Джульетта. – Нам все равно…

– Ай!

Джульетта быстро обернулась, когда Рома вскрикнул. Она и не заметила, что он отстал. Ее пульс сразу же участился, пальцы потянулись к клинку, спрятанному в рукаве.

Но, посмотрев на него, она поняла, что ей нет нужды обнажать оружие. Рому облепили три здешних девушки. Он пытался освободиться, но путаны вцепились в него и явно не собирались отпускать, требуя внимания. Джульетта прикусила щеку.

– Нет, нет, перестаньте, – бормотал он. – Мы здесь только для того, чтобы переночевать…

Джульетта невольно рассмеялась. Он вскинул голову, вспомнив, что она рядом. Но вместо того, чтобы позвать на помощь, крикнул:

– Lâopó![27]

Девушки отпустили его, но Джульетта больше не смеялась. Ее брови взлетели вверх. Кого это он называет своей женой?

Рома быстро высвободился и торопливо бросился к Джульетте.

– Извините меня, – крикнул он, оглянувшись на проституток, и обнял Джульетту за талию. Она попыталась увернуться, но его хватка только стала крепче. – Мои брачные обеты не позволяют подобных вольностей. Возможно, в следующей жизни.

Она чувствовала прикосновение его пальцев сквозь пальто, чувствовала его напряжение, его нежелание снова отдаться тому, что было между ними пять лет назад.

Не уступай ему. Что бы ни происходило, не уступай ему.

– Извини, – чуть слышно пробормотала Джульетта, – что-то я не помню, когда мы давали друг другу брачные обеты.

– Подыграй мне, – проговорил он сквозь зубы. – Иначе они прикончат меня во сне.

– Это тебе не Шанхай, qin’àī de[28]. Они убьют тебя своей добротой, а не своими клинками.

– Не трать так много слов, дорогая.

Джульетта бросила на него острый взгляд, а затем подумала, что может взять в руку нож и, споткнувшись, слегка подправить его смазливое личико. Совсем немного: порез тут, порез там. Она назвала его «дорогой» в насмешку, но ощетинилась, когда в ответ он на русском ответил ей тем же. Но