Наш неистовый конец - Хлоя Гонг

дать понять потерявшему терпение Роме, что старается закончить этот разговор.

– Я иногда приезжаю сюда, – ответила Джульетта. – Чтобы повидаться… с моим дедом.

– Ах, вот оно что, – отозвалась женщина, кивнув и повернувшись к воде, закрыла глаза и подставила лицо ветру. – Здесь так покойно, не правда ли? Это хорошее место, чтобы отойти от дел.

«Да», – не колеблясь, подумала Джульетта. Здесь царил покой – именно этим этот городок и отличался от Шанхая. Он был не похож ни на какое из тех мест, где ей доводилось бывать.

– Дорогая, – произнес Рома по-русски – наверняка потому, что не хотел называть ее по имени. Он подыгрывал ей в этом маленьком спектакле, но она почувствовала, как ее сердце часто заколотилось в груди. Зря он так бросается этим словом. Ведь это были священные слова. «Моя дорогая, я люблю тебя, люблю», – шептал он когда-то, припав к ее губам.

– Мне надо идти, – сказала она женщине и пошла прочь, обогнав Рому, чтобы он не видел выражения ее лица, пока она не возьмет себя в руки. Она бы так и продолжала бесцельно идти вперед, если бы Рома не окликнул ее.

– Помедленнее. Нам сюда.

Джульетта обернулась и увидела, что Рома показывает на узкий горбатый мостик. Он начал подниматься на него, а Джульетта просто стояла, глядя на воду канала, медленно текущую под коротким мостом.

– Знаешь, я их сохранила.

Рома остановился, поднявшись на мостик.

– Что?

Все те бриллианты и жемчуга. Все браслеты, которые он ей дарил, и тот кулон – первый подарок, который он ей преподнес. Им было по пятнадцать лет, он сделал это перед тем, как поцеловать ее на крыше джаз-клуба. Она сохранила их все, и взяла с собой в Нью-Йорк в шкатулке, хотя говорила себе, что не станет этого делать.

– Ты что-то сказала? – спросил Рома.

Джульетта покачала головой. Хорошо, что он ее не расслышал. Какой смысл говорить ему об этом? Право же, это место делает ее сентиментальной.

– Джульетта, – позвал ее Рома, когда она так и не сдвинулась с места. – Предупреждаю тебя, что, если ты упадешь в воду, я не стану тебя спасать. Пойдем.

– Вообще-то я плаваю лучше тебя, – ответила Джульетта, сжав кулаки, и наконец начала подниматься на мост. Один из камней под ее ногами зашатался. Когда они перешли на другой берег, Рома пригнул голову, чтобы не удариться о вывеску лавки, и свернул в переулок, читая надписи на стенах. Джульетта просто верила, что он идет туда, куда им надо, больше беспокоясь о том, как бы не наступить на выступающий кирпич и не споткнуться.

Они заходили в переулок все глубже. Джульетта склонила голову набок, прислушиваясь на ходу. Что-то тут было странным, но что? И тут до нее дошло – дело в том, что она ничего не слышит, совсем ничего, и это было ужасно необычно. Стены домов заглушали гул голосов горожан на берегах каналов, они обволакивали Рому и Джульетту, как будто каждый переулок в этом городке находился внутри собственного мирка, как будто каждый поворот вел в иную реальность.

– Здесь так тихо, – заметила Джульетта.

Рома хмыкнул.

– Надеюсь, мы идем в правильном направлении, – пробормотал он. – Это место настоящий лабиринт.

Но это был красивый лабиринт, похожий не на клетку, а, скорее, на бесконечную арену. Джульетта коснулась рукой неровной стены лавки, мимо которой они шли, и отклонилась, чтобы не задеть плечом выступающую водопроводную трубу.

– Чжоучжуань существует со времен Северной династии Сун, – отрешенно проговорила она. – Целых восемьсот лет.

Краем глаза она увидела, что Рома кивнул. Она подумала, что он отнесется к словам без особого интереса, пропустив их мимо ушей.

Но он ответил ей.

– Должно быть, здесь люди чувствуют себя в безопасности.

Джульетта повернулась к нему.

– В безопасности?

– А разве тебе самой так не кажется? – Рома пожал плечами. – Должно быть, здесь люди обретают покой. Города могут пасть, страны могут развязывать войны, но это… – он поднял руки, показывая на каналы, мощенные камнем дорожки и изящные потолочные изразцы, украшающие то, что когда-то было храмами, – это навсегда.

Это была приятная мысль, мысль, в которую хотелось верить. Однако…

– Этот городок находится в стране, которая всегда стоит на пороге войны, – тихо проговорила Джульетта. – Нет ничего вечного, ничего такого, что было бы навсегда.

Рома покачал головой. «Вид у него потрясенный», – подумала Джульетта, хотя она не знала, что стало тому причиной: его собственные слова или чувства, которые пробудило в нем сказанное ею. Но прежде, чем она успела спросить его об этом, он уже справился с собой.

– Этот город называют Венецией Востока.

Джульетта нахмурилась.

– Точно так же, как Шанхай называют Парижем Востока, – сказала она. – Когда мы перестанем позволять колонизаторам выбирать названия за нас? Почему мы никогда не называем Париж Шанхаем Запада?

Губы Ромы дрогнули. Это было почти похоже на улыбку, но она промелькнула так быстро, что Джульетте это могло и померещиться. Они выходили из переулка на площадь, на противоположной стороне которой виднелся большой мост. Дом, который был им нужен, находился за этим мостом.

Но на площади стояла группа вооруженных мужчин. Ландштурмисты.

Джульетта переглянулась с Ромой.

– Не останавливайся, продолжай идти, – предостерегла его она.

В таких захолустных местечках, как это, все еще верховодили военные правители, и улицы патрулировали вооруженные формирования, подконтрольные генералу, который контролировал ту или иную провинцию. Таких генералов, превратившихся в военных правителей, нельзя было назвать влиятельными фигурами – то были просто военные, сумевшие захватить власть, когда пала последняя императорская династия. Нынешнее правительство страны тоже представляло собой лишь очередную военную клику, обосновавшуюся в Пекине: от прочих военных правителей оно отличалось только тем, что оно получило международное признание, но это не равнялось контролю над страной; его власть распространялась только на те провинции, где находились преданные ему войска.

– Джульетта, – заговорил вдруг Рома. – Как далеко продвинулся Северный поход?

– Северный поход? – повторила Джульетта, ошарашенная этим вопросом. – Ты хочешь сказать, Гоминьдан? – Она попыталась припомнить, что в последнее время говорил ее отец об этой кампании, направленной на то, чтобы разгромить местных военных правителей и объединить страну под властью настоящего правительства. – В телеграмме, пришедшей несколько дней назад, говорилось, что они полностью захватили Чжэцзян.

Это могло бы послужить поводом для беспокойства: Чжэцзян граничил с Шанхаем на юге. Но именно поэтому Алая банда все это время и сотрудничала с деятелями Гоминьдана – чтобы обеспечить свое выживание. Войска Гоминьдана подходили к городу все ближе, но складывалось впечатление, что они не громят военных правителей, а всего только умиротворяют их. Заручаются их поддержкой, заключают с