Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971) - Ростислав Долгилевич

После завершения этой встречи английский посол Р. Джеклинг устроил в своей резиденции обед, в ходе которого было продолжено обсуждение некоторых вопросов, затрагивавшихся на утреннем заседании 18 февраля.

П. А. Абрасимов, выступая на обеде, отметил, что если бы к следующей встрече послы трех держав смогли бы представить удовлетворительные формулировки по федеральному присутствию, это в значительной степени облегчило бы продвижение в других вопросах. Советскую сторону интересует, в частности, достижение взаимопонимания по таким вопросам, как недопущение проведения встреч министров и фракций бундестага и бундесрата в Западном Берлине, сведение действующих филиалов боннских министерств к присутствию одного представительного органа ФРГ в городе, соблюдение в Западном Берлине постановлений о демилитаризации, недискриминация советских интересов в городе[396].

В качестве иллюстрации по последнему из этих положений Абрасимов упомянул о том, что советской стороне вот уже полгода приходится оплачивать ренту за меховой склад в Западном Берлине без возможности пользоваться им ввиду того, что английские власти «изучают» этот вопрос почти в течение двух лет. Советский посол указал на то, что подобные затруднения никому не нужны, что они носят дискриминационный характер и мешают нормальному сотрудничеству[397].

Говоря далее о деятельности неонацистских и других радикальных партий в Западном Берлине, советский посол указал на необходимость решения этого вопроса в той или иной форме властями США, Англии и Франции. Он высказал мнение, что определенные радикальные группы пытаются столкнуть СССР с западными державами в своих целях. Принятие мер против акций этих сил было бы по достоинству оценено советской стороной[398].

Отвечая на замечания Абрасимова, Джеклинг выразил признательность советской стороне за тот подход, который она проявляет в настоящее время для облегчения общих усилий по нахождению взаимоприемлемого соглашения. От имени своих коллег он заверил советскую сторону в том, что западные державы не потерпят деятельности каких-либо групп, действия которых противоречили бы «их общим концепциям верховной власти в Западном Берлине». Джеклинг также заявил, что неонацисты теряют свое влияние в Западном Берлине и сейчас не представляют собой какой-либо значимости[399].

Относительно интересов СССР в Западном Берлине английский дипломат повторил, что эти вопросы могут быть решены лишь в рамках общего соглашения.

Говоря о ходе переговоров, Джеклинг высказался за дальнейшее детальное изучение точек зрения сторон. Он указал на то, что западная позиция в вопросах федерального присутствия была достаточно ясно изложена, и подчеркнул, что западные державы выступают против всяких официальных актов со стороны президента и других официальных лиц и органов ФРГ в Западном Берлине. Однако советская сторона хочет большего. Тем не менее, сказал Джеклинг, только сами западные державы могут устанавливать совместимость или несовместимость тех или иных видов федерального присутствия с верховной властью, которой они располагают в Западном Берлине. Он отметил, что этот вопрос, безусловно, является очень трудным, так как позиция трех держав предусматривает, что если они сочтут определенные действия ФРГ в Западном Берлине непротиворечащими их верховной власти в этом городе, то нет и необходимости в их запрещении. Далее английский посол в Бонне подчеркнул, что ему кажется непоследовательной советская позиция, в соответствии с которой СССР, с одной стороны, признает верховную власть трех держав в Западном Берлине, а с другой — пытается говорить им, где и как они должны ее осуществлять[400].

Раш, в свою очередь, отметил, что позиции четырех держав сейчас уже хорошо известны и необходимо переходить к конкретному обсуждению вопросов и их практическому разрешению. Он сказал, что советская сторона, видимо, представляет себе ограниченность возможностей, в пределах которых действуют западные державы.

Сованьярг выразил согласие с Рашем. В принципе, сказал он, следует упоминать о пределах ограничений, которыми располагают стороны в ходе переговоров, но тем не менее это факт, и это обстоятельство нужно учитывать. На его взгляд, Советский Союз неоправданно заостряет внимание на вопросах федерального присутствия. Согласно его понимаю, эти вопросы не имеют такой важности для советских интересов, в то время как они чрезвычайно значимы для Западной Германии, а это важно для сохранения политической устойчивости в Германии в целом. Он еще раз подчеркнул заинтересованность западных держав в том, чтобы добиться соглашения, но такого соглашения, которое получило бы поддержку «политического мнения» в Германии. Сованьярг сказал, что подобно тому, как СССР защищает интересы ГДР, западные страны защищает интересы ФРГ. Это факты жизни, от которых нельзя уйти[401].

В целом эта неофициальная беседа не приблизила взаимопонимание сторон по обсуждавшимся вопросам, хотя она прошла в относительно благоприятной атмосфере.

Острый характер носила также дискуссия на официальной встрече четырех послов, состоявшейся 9 марта 1971 г. Председательствовавший на ней П. А. Абрасимов напомнил, что на прошлой встрече послов было обусловлено приступить к конкретной работе по подготовке формулировок возможной договоренности. По его мнению, необходимые условия для этого уже имелись, поскольку позиции сторон определились в достаточной мере и во многих существенных вопросах могли быть приведены к общему знаменателю[402].

Советский посол отметил, что имеются неплохие возможности для достижения договоренности по преамбуле и общей части. Между сторонами существовало взаимопонимание о необходимости исходить из четырехсторонних прав и ответственности по военным и послевоенным соглашениям, которые не затрагиваются. Было ясно также, что возможная договоренность, как это отмечалось и в проекте западной стороны от 5 февраля 1971 г., должна исходить из итогов Второй мировой войны, получивших свое отражение в этих соглашениях. По словам Абрасимова, стороны были едины и в том, что следует обеспечить практические улучшения существовавшей ситуации в интересах разрядки напряженности, устранения трений и предотвращения осложнений в районе совместной ответственности четырех держав. Таким образом, содержание преамбулы, по мнению советской стороны, в значительной мере уже определилось и нужные формулировки, конечно, могли быть найдены[403].

То же самое, считал Абрасимов, можно было бы сказать и применительно к первой части возможной договоренности. В ходе предыдущих встреч между послами было достигнуто взаимопонимание, что в районе соответствующей ответственности и компетентности правительств четырех держав не должно иметь место применение силы или угроза применения силы, а возможные споры должны решаться мирными средствами[404].