Семь дней - Деон Мейер

Гриссел задумался. Он вспомнил о пропавшем запасном ключе от квартиры. Скорее всего, Слут отдала его человеку, которому доверяла. Возможно, мужчине, который время от времени занимался с ней сексом…

— Все может быть, — сказал он, — потому что чем больше мы ищем коммуниста и мотив, тем менее вероятно…

Зазвонил мобильный телефон Мбали. Она долго рылась в своей огромной сумке, прежде чем найти его. Гриссел и Купидон терпеливо ждали. Мбали несколько раз повторила: «Да, сэр» и «Спасибо, сэр», а потом отключилась.

— Он прислал еще одно письмо, — сказала она.

— И по времени все совпадает, — заметил Купидон. — Сразу после того, как мы побывали у бондаря.

— Нет, — ответила Мбали. — Все плохо. Летит в тартарары моя версия насчет стрелка по выходным.

«[email protected]

От: 28 февраля, понедельник, 13.29

Кому: [email protected]

Кас.: Капитан Бенни Гриссел — лгун

Неужели я — религиозный экстремист, потому что радуюсь, когда соблюдается правосудие? (Притч., 21: 15).

Настоятельно прошу вас образумиться! Неправедные торжествуют с 18 января. Почему вы называете меня „бессвязным“? Я с самого начала утверждаю одно и то же. Вы знаете, кто убил Ханнеке Слут. Вы все много лет заодно с коммунистом. Мне пришлось кое-что предпринять, чтобы вы, наконец, одумались. Я черпаю силы из Главы третьей Екклесиаста. Это не экстремизм, это Истина.

Неужели вам важнее защитить, чем полицейских?

Вам придется выбирать».

— Сумасшедший сук… — начал Купидон, но осекся и покосился на Мбали. Та как будто ничего не слышала и с облегчением произнесла:

— Он отправил сообщение в обеденное время!

— Что-то новенькое, — заметил Гриссел. — «Много лет… чтобы вы одумались».

— И опять «коммунист» в единственном числе, — продолжала Мбали.

— Когда он пишет в СМИ, он говорит об «убийцах» во множественном числе…

— И только одна грамматическая ошибка.

— А знаете, он прав. Он в самом деле с самого начала утверждает одно и то же.

— Только нам. Почему не журналистам?

— Может быть, он и им скажет…

Гриссел покачал головой:

— Я так не думаю.

— Я иду за ордером на обыск, — заявил Купидон. — Может, в доме бондаря найдется Библия с подчеркнутыми местами.

— Сначала верни досье, — велел Гриссел.

Он закрыл дверь кабинета, положил на стол пухлую папку и сел, облокотившись о столешницу. Потер глаза.

Надо взять себя в руки. Сосредоточиться. Сейчас он не в состоянии ни о чем нормально думать.

Он открыл досье, извлек оттуда последнее сообщение. «Вы все много лет заодно с коммунистом». Почему снайпер упомянул об этом только сейчас? Почему он с самого начала не сказал, что между его таинственным коммунистом и ЮАПС налажены давние связи? Если бы не цитаты из Библии, он готов был поклясться, что подонок с ними играет.

Гриссел достал из папки прежние послания и еще раз перечел их по порядку.

Снайпер все время виляет. Первые письма были полны угроз. Потом он перешел к цитатам из Библии. Вчерашнее письмо, изобилующее ошибками, можно назвать истеричным. И вот теперь новое послание… Он приводит те же цитаты из Священного Писания. И опять намекает на коммуниста, которого они якобы знают. Но им не известно ни о каком коммунисте!

Те же самые цитаты. Снова и снова. В голову ему пришла новая мысль. Может быть, снайпер в самом деле очень религиозен? Пусть он не экстремист, он несколько зациклен на религии. Возможно, принадлежит к одной из харизматических сект, в которых исцеляют наложением рук и «говорят на языках». Кстати, не была ли сектанткой Ханнеке Слут? Может быть, ее убил кто-то из тех, с кем она познакомилась там? Имелись ли у нее по-настоящему религиозные друзья или коллеги? Придется это выяснить, а еще придется показать Скелету послание со словами «много лет заодно».

Но сначала нужно позвонить, хотя он откладывает неприятный звонок вот уже два дня. Гриссел набрал телефонный код Джеффрис-Бэй, потом номер. Он долго слушал гудки, потом ответил женский голос:

— Марна слушает.

— Мадам, говорит капитан Бенни Гриссел из Кейптауна. Подразделение «Ястребы». Я работаю над…

— О том, что дело об убийстве моей дочери направлено на повторное рассмотрение, мне приходится узнавать из газет… — без упрека и довольно хладнокровно заметила его собеседница.

— Мадам, примите мои искренние…

— Как вам не стыдно, капитан! Журналисты донимают нас звонками. Не хочется плохо думать о стражах порядка, но вы очень затрудняете мне жизнь.

— Мне очень жаль, мадам. Если… Мне нет оправданий, я должен был давно вам позвонить.

— Ладно. Извинения приняты. У вас есть какие-то новости?

— Пока еще рано…

— Что там с человеком, который стреляет в полицейских? Он имеет какое-то отношение к моей дочери? Он позорит ее память!

Меньше всего ему хотелось обсуждать с матерью Ханнеке снайпера.

— Мадам, у нас довольно много вопросов, на которые мы пока не можем найти ответа. Отчасти поэтому я вам и звоню.

— И чем же я могу вам помочь?

— Позвольте мне еще раз выразить вам свои искренние соболезнования. Я понимаю, как вам сейчас трудно.

— Спасибо, капитан. Мы должны держаться. У нас нет другого выхода. Так о чем вы хотели меня спросить?

— По вашим показаниям, мисс Слут провела у вас Рождество…

— Совершенно верно.

— Сколько времени она у вас пробыла?

— Всего три дня. Приехала 24-го, а уехала 27-го. Она должна была перебираться на новую квартиру, но не знала, все ли будет готово вовремя. Поэтому и не осталась у нас погостить еще на несколько дней.

— В каком она была настроении?

— Капитан, вам известно, что ваш коллега Нкхеси спрашивал нас о том же самом еще в январе?

— Да, известно. Еще раз прошу меня простить. Я знаю, вам трудно снова переживать то же самое… трудность в том, что записаны только ваши показания с примечаниями следователя, который с вами беседовал. А я пытаюсь взглянуть на все свежим взглядом.

— Я сказала Нкхеси, что никогда еще не видела Ханнеке такой. Она была… — Голос Марны задрожал. Бенни понял, что разбередил рану. Его собеседница ненадолго замолчала, а когда заговорила снова, Гриссел понял, что слова даются ей с трудом. — Она была счастлива. Она никогда не выражала свои чувства очень бурно… Вся в меня. А тогда я сразу поняла, что моя девочка счастлива. Вот почему ее смерть… — Марне снова пришлось замолчать и собраться с силами. — Капитан, ее смерть стала огромной потерей.