Халхин-Гол/Номонхан 1939 - Стюарт Голдмен

избежав ловушки. Поэтому японская разведывательная авиация получила приказ не проводить разведку к западу от Халхи, чтобы не встревожить противника. Эта исключительная уверенность в собственных силах была одновременно и результатом и причиной неадекватной работы японской разведки и отчасти объясняет постоянную недооценку Квантунской Армией советских сил.

Не все в 23-й дивизии разделяли эту уверенность. Начальник артиллерии дивизии накануне наступления совершил самоубийство, придя в отчаяние от "скверного вооружения", особенно артиллерии, и невозможности исправить это положение.

В конце июня японский военный атташе в Москве полковник Дои Акио по пути в Токио ненадолго остановился в штабе Квантунской Армии и сообщил, что численность советских войск в Монголии за последние недели увеличилась как минимум на две дивизии, и таким образом план наступления в районе Номонхана становился полностью неадекватным. В штабе Квантунской Армии были раздражены этим, и "посоветовали" Дои не выражать таких пессимистичных настроений перед готовящимся наступлением. Разведка Квантунской Армии была все же обеспокоена сообщением Дои и другими признаками усиления советских войск в районе Номонхана, но в оперативном отделе штаба Квантунской Армии отмахнулись от этих опасений.

Фактически же 1-я армейская группа Жукова к тому времени насчитывала около 12500 человек, 109 полевых и противотанковых орудий, 186 танков, 266 бронеавтомобилей и более 100 самолетов. Некоторое численное превосходство японцев в пехоте и авиации компенсировалось более чем 6-кратным советским превосходством в бронетехнике.

Японский план операции, разработанный майором Цудзи и в несколько измененном варианте утвержденный генералом Уэдой представлял собой фактически более амбициозную версию той злополучной операции, в которой потерпел поражение отряд Ямагаты 28 мая. По этому плану основные силы 23-й дивизии должны были подойти к реке Халха и захватить группу холмов, обозначенных как высоты Фуи, у восточного берега реки, в 11 милях к северу от слияния Халхи и Хольстена. После этого главные силы 23-й дивизии должны переправиться через Халху по понтонному мосту, скрытно наведенному ночью, и нанести удар на юг вдоль западного берега Халхи, по направлению к советскому мосту. Одновременно отряд Ясуоки, сосредоточившись у высот Фуи, атакует советско-монгольские силы на плацдарме к востоку от Халхи. Комацубара и Ясуока поймают советско-монгольские силы в ловушку у советского моста поблизости от слияния двух рек, и уничтожат противника.

20 июня Цудзи вылетел в Хайлар и передал план наступления генералу Комацубаре. По своей инициативе Цудзи также сообщил Комацубаре содержание разговора между Уэдой и Хаттори относительно изначальной роли в операции 7-й дивизии и замены ее 23-й. Комацубара был, по словам Цудзи, "тронут до слез" тем доверием, которое проявил к нему командующий Квантунской Армии, и благодарен за возможность стереть позор поражения 28 мая.

Квантунская Армия обладала лишь ограниченным количеством оборудования для наведения понтонных мостов. Наведенный мост не мог выдерживать веса танков, и в случае его потери, возможности навести еще один не было. Штаб Квантунской Армии был обеспокоен уязвимостью этого единственного моста, а также солдат и грузов, переправляемых по нему, для ударов советской авиации. Поэтому Цудзи лично вылетел из Хайлара на воздушную разведку над районом Тамцаг-Булака, где обнаружил, что советская авиация в районе значительно усилилась. Он вернулся в штаб Квантунской Армии в убеждении, что успех операции зависит от превентивного удара японской авиации по советским аэродромам с целью нейтрализовать советскую авиацию. Его предложение было быстро принято командованием Квантунской Армии.

Штаб Квантунской Армии передал в Токио довольно смутное изложение плана наступления, особо подчеркнув "провокационные" налеты советской авиации и необходимость принять решительные меры, при этом не входя в подробности относительно собственно операции. Также не было упомянуто о готовящемся упреждающем авиаударе по базе советских ВВС в Тамцаг-Булаке. Но даже такие новости из штаба Квантунской Армии с множеством умолчаний вызвали тревогу в Генштабе и военном министерстве. Мнения относительно готовящегося наступления серьезно разделились. На специальном совещании старших чинов Генштаба и военного министерства вечером 21 июня военный министр Итагаки Сейсиро высказал мнение большинства, когда заявил, что несмотря на неподходящее время для эскалации инцидента, Квантунской Армии следует позволить провести запланированную операцию хотя бы из уважения к генералу Уэде, который уже одобрил план. Кроме того, заключил Итагаки, "не стоит так беспокоиться об операции, проводимой силами лишь одной дивизии". Поэтому было решено принять предложенный план наступления, даже не зная о его истинных масштабах и о запланированном превентивном авиаударе по территории МНР.

В штабе Квантунской Армии опасались, что если в Токио узнают о намерении нанести авиаудар по советской базе ВВС почти в 100 милях в глубине территории Монголии, то его немедленно запретят. Поэтому офицеры штаба Квантунской Армии соблюдали строгую секретность относительно готовящегося массированного налета, чтобы о нем не узнал не только противник, но и Генштаб в Токио. Авиаудар был назначен за день или два до наземного наступления, запланированного на 1 июля. С целью максимальной секретности приказы из штаба Квантунской Армии во 2-ю авиагруппу передавались только через посыльных. Однако 24 июня информация о подготовке налета просочилась в Генштаб. Последовал примечательный обмен сообщениями между Токио и Синцзином, демонстрирующий, насколько дух гекокудзё проник в вооруженные силы Японии, особенно в Квантунскую Армию.

Узнав о том, что Квантунская Армия намеревается бомбить Тамцаг-Булак, генерал Накадзима Тэцудзо, заместитель начальника Генштаба, направил в штаб Квантунской Армии следующую телеграмму:

1) Политика Генерального Штаба состоит в том, чтобы избегать расширения пограничного конфликта. В ходе операции по отражению советско-монгольского вторжения на территорию Маньчжоу-Го необходимо приложить максимальные усилия, чтобы избежать боев на других фронтах, поэтому мы считаем, что не следует проводить авианалет по территории Монголии. Полагаем, что эта политика четко понимается штабом Квантунской Армии.

2) Авианалет по территории Монголии, по нашему мнению, считается неприемлемым, так как он приведет к увеличению действий авиации с обеих сторон и затягиванию инцидента.

3) Для координации действий в штаб Квантунской Армии направляется подполковник Арисуэ.

После получения этой телеграммы в штабе Квантунской Армии не осталось сомнений, что Генштаб намерен отменить готовящийся налет. Однако генерал Накадзима выразил взгляд Генштаба в форме личного мнения, а не прямого приказа, запрещающего налет. Это было сделано в соответствии с японской традицией, в которой прямое утверждение, приказ, и даже прямой вопрос между собеседниками равного статуса считался грубым и невежливым, и следовало, если возможно, передавать его в более тонкой и непрямой форме. Генштаб обычно использовал эту вежливую форму в переговорах со штабом Квантунской Армии из уважения к традициям последней как элитной части японской армии. Но в этом случае штабные офицеры Квантунской Армии воспользовались этой вежливой формой, чтобы поступить по-своему.

Несмотря не безошибочно понятное намерение генерала Накадзимы, в