📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаОпосредованно - Алексей Сальников

Опосредованно - Алексей Сальников

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 75
Перейти на страницу:

«Между Никитой и Леной тоже кошек не пробегало, но Лена, хоть и довольно здоровенная уже девочка, все продолжает дуться, будто Никита у нее совочек в песочнице отобрал, а могла бы, как все, пойти на праздник. Посплетничали бы про меня, у вас, наверно, обеих накопилось».

«Вот только меня там и ждали», – ответила Лена.

Она сознательно не обращала внимания на упреки в том, что не любит сына Владимира и Марии. Ее со всех сторон обрабатывали многочисленными портретами растущего мальчика. Дочери издавали утробные звуки умиления, когда говорили про него. Сестра, когда речь заходила о Никите, делала жест, будто тискала его перед собой. Родители Владимира окончательно помирились с сыном, когда получили внука. Женщины на детской площадке просили сфотографироваться с Никитой на руках в то время, пока их собственные дети ходили и ползали неподалеку. «Это, главное, фотографией и видео не передать, – написал Владимир однажды. – Это рядом надо быть. Удивление это, что у двух таких, в принципе, нас что-то вот такое родилось. Знаешь, как когда “Сияние” смотришь, а там у Николсона и Дюваль вот такой сын, притом что они не крокодилы, конечно, однако и милыми обоих не назовешь, особенно в момент, когда Николсон дверь топором ломает. Вот и мы как бы два таких взрослых героя “Сияния”, а у нас такой прямо сын, будто не наш».

Лена ненавидела Никиту всеми силами своей души. Она укоряла себя за мимолетные злые мысли, что логичным концом всей этой младенческой красоты было бы упокоение среди белых кружавчиков детского гроба, причем она боялась не самих этих мыслей, а того, что такая злоба может обернуться против ее дочерей. Она ненавидела Никиту за то, что его долго и старательно выковыривали из небытия путем различных лечебных процедур, потому что погулявшая в свое время Мария не могла уже забеременеть обычным образом, а ей требовались витамины, операции и ЭКО. Лену холодом охватывало от ненависти, когда она прикидывала, сколько терпения и любви было затрачено на то, чтобы этот блондинистый мальчик появился на свет, – тех как раз терпения и любви, которых Владимиру не хватило, чтобы остаться с Леной. Если Аня или Вера совали ей под нос телефон с фотографией Никиты, Лена, конечно, не отворачивалась с отвращением, говорила, что да, да, милый, разумеется, но, скажем так, об упражнениях Веры на фортепьяно она отзывалась с большей приязнью.

У нее был снимок Никиты, который сестра кинула ей как-то во время переписки в WhatsApp, Лена хранила его в альбоме неизвестно для чего, будто подпитывая свою нелюбовь к женщине – полной, темноволосой, возможно, сбривавшей темные усики, к мужчине, потяжелевшему в новом браке под стать жене, к этому ребенку с удивленным взглядом и приоткрытым ртом. Лена одна, похоже, замечала, что эта кукольность Никиты уродлива, но не при первом взгляде, а просто если прикинуть, что это стало бы за личико, будь нос, рот, глаза чуть крупнее или чуть меньше. Никита был почти уродлив, буквально самая малость отделяла его от уродства, и это подпитывало Ленино злорадство. Его челка была острижена над самыми бровями, ровно, как по линейке, это придавало всему лицу что-то простодушное, невинное и совершенно тупое. Когда кто-нибудь из девочек говорил, что Никита похож на щенка золотистого ретривера, Лена одобрительно смеялась. Однажды, взглянув на его фотографию, она подумала: «…баный пастушок, что же ты натворил». Почему именно «пастушок», она не понимала. Лена потом пыталась оправдать эту абсолютно дикую мысль тем, что вставилась нисходящим скаламом, но это был тот как раз случай, когда ничем нельзя было оправдаться, можно было только констатировать, что она уже двинулась на почве ненависти, зашла настолько далеко, что стоило бы остановиться. Ей как-то пришла в голову мысль, что ненависть эта большей частью из-за ощущения, что имя Никиты украли у нее, как если бы назвали мальчика Михаилом, и тут же она подумала: «Да ну, глупость какая. Ну просто назвали и назвали».

Не существуй Никита, насколько все проще было бы. А так получалось, что даже если бы Владимир вернулся, то все равно его визиты к сыну или сына к нему пускай и не портили бы все окончательно, а все же. Эта возможная двойная тень Марии и Никиты на ее семье совсем Лену не радовала.

«Ты бы лучше спросил, как там рука у Веры, – упрекнула Лена. – Как она теперь играть будет».

«Пока никак не будет играть, – написал Владимир. – Нефиг было со своим нудистом ездить как попало».

Тут имелась долгая история про знакомство Веры с мальчиком из соседнего дома, которому родители не разрешали сидеть за компьютером больше часа в день, и он прилепился к девочкам, потому что у Лены дома такого ограничения не существовало. Сначала это была дружба совершенно меркантильная, мальчик Женя приходил играть и удалялся, только когда родители буквально выкорчевывали его из чужой квартиры. Что в этой дружбе нашлось для самой Веры, Лена понять не могла. Затем Женя стал не только играть у девочек, но и есть, дома у него была налажена такая интересная система питания, связанная с лунными циклами и потоками праны, что родители то питались мясом, то не питались, то исключали приготовленные продукты, то ели почти всё, поэтому не слишком изобретательная кухня Лены давала ему, казалось, ту стабильность, которую в родительской он найти не мог.

Затем выяснилось, что семья Жени – нудисты. Периодически они пропадали куда-то, а потом появлялись на пороге, светя одинаковыми голубыми глазами из темноты загара. Это Лену впечатлило, но не сильно. Она, конечно, не решилась бы прийти на такой пляж. Не мылась с дочерьми в одной ванне, однако не испытывала неприязни к тем, кто так делал. Все же то, что она вырастила дочерей до почти подросткового или подросткового возраста (она не могла понять, потому что девочки всё казались ей маленькими) и большую часть времени пребывала под кайфом, примиряло ее с некоторыми причудами или альтернативными взглядами на воспитание. Даже пьющая соседка снизу, которая регулярно стреляла у Лены мелочь, обещала отдать потом и никогда не отдавала, не вызывала в Лене недовольства. В конце концов соседка не жаловалась на музыкальные упражнения Веры, а это чего-то да стоило, имело, наверно, некую цену, и хорошо, что от претензий можно было откупиться так дешево. К большинству людей Лена относилась вполне себе благостно. Например, лицо этой вот соседки снизу, несколько искаженное употреблением алкоголя, казалось Лене порой лицом пожилой голливудской дивы, которая слишком увлекалась ботоксом и подтяжками. Когда Вера сказала про загар Жени: «Мама, он весь такой!», Лена даже не стала спрашивать, откуда именно дочь почерпнула эти ценные сведения.

Так вот, не только компьютерными играми увлекался Женя, еще он любил свой телефон и социальные сети («Он как-то спал, так я залезла к нему на страничку, кучу левых каких-то мужиков поудаляла из друзей, каких-то детей с незаполненными профилями, все же надо следить иногда, хотя это и некрасиво», – призналась однажды мама Жени. «Ой, у меня немного проще, – отвечала на это Лена. – Мои, если что, друг на друга стучат».) Кроме всего этого, Женя любил плавать и кататься на велосипеде. Увлек он в эти прогулки и Веру. Лена сначала боялась, что с детьми может что-нибудь случиться в лесопарке, где они катались, но затем прогулялась вместе с ними, и, во-первых, ей хватило четырехчасовой прогулки, где ни на секунду нельзя было остановиться, потому что комары, несмотря на репеллент, принимались лезть в волосы, нос и уши, а во-вторых, лесопарк был полон людьми, велосипедистами, бегунами, собачниками…

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?