Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

по своей реальной сути. Для Берлина столь стремительное и жесткое вторжение Франции в Рурскую область оказалось полной неожиданностью, поделать с которой он ничего не мог. Германия была безоружной и беззащитной. Рейхсвер, согласно Версальскому договору, насчитывал 100 тысяч солдат, 4 тысячи офицеров и 2 бронемашины. Ни самолетов, ни танков, ни тяжелой артиллерии, никакого другого серьезного вооружения, кроме стрелкового оружия, у него не имелось. Французская армия насчитывала 750 тысяч солдат и офицеров, а главное, она была оснащена всеми видами тяжелого вооружения как никакая другая армия в мире на тот момент. Даже бельгийская армия зимой 1923 года была намного сильнее немецкой.

Не найдя иного выхода из сложившегося положения, правительство в Берлине призвало население Рурской области оказать пассивное сопротивление французским оккупантам. Иными словами, объявить всеобщую Рурскую забастовку. Германии удалось таким образом спасти свое политическое лицо, но такая эскалация с французами привела к окончательному крушению немецкой экономики. Большинство промышленных предприятий Германии были связаны с Рурской областью тесными смежными связями. Они получали из Рура уголь, железную руду, многие комплектующие и вообще значительное количество различной промышленной продукции, функционировать без которой было невозможно. Немецкая промышленность встала. Цены в стране взлетели до небес. Стоимость самых простых продуктов, вроде хлеба, вскоре стала исчисляться в миллионах бумажных марок, а затем в миллиардах. С одной стороны, для подавляющего большинства немцев гиперинфляция обернулась настоящей трагедией – люди лишились сбережений и обнищали. Однако, с другой стороны, для немецкого правительства такой ход событий стал манной небесной, избавившей его от невыносимой ноши финансовых обязательств. Все те государственные облигации, которые руководство страны годами продавало населению, чтобы сначала финансировать войну, а затем устранять ее последствия, оказались никчемной бумагой. Вся денежная масса, которая печаталась годами, также превратилась в мусор. Всего за несколько месяцев Германия освободилась практически от всех долгов. Французское и британское правительства финансировали свою деятельность во время Великой войны, продавая облигации населению, а также привлекая крупные займы у США, кроме того, после окончания войны они ввели подоходный налог. У Германии таких финансовых возможностей не было. Одолжить деньги у США правительство по понятным причинам не могло. Ввести подоходный налог по завершении войны, когда страну сотрясали восстания и революции, также не имелось возможности. Наоборот, приходилось идти трудящимся на одну экономическую уступку за другой, что только увеличивало дефицит государственного бюджета. Один только переход на восьмичасовый рабочий день в первые дни Ноябрьской революции полностью и бесповоротно разбалансировал государственный бюджет. Единственное, что могли предпринять в таких условиях власти, это печатать деньги, что они и сделали. Печатный станок помог Германии пережить пять самых сложных первых лет после окончания Первой мировой войны, затем он все же сломался.

Французские солдаты в Эссене, на фоне памятника Круппу

Гиперинфляция стала той тряпкой, которой с немецкой финансовой доски стерли денежное безумие, написанное на ней за предыдущие годы. Теперь Германское государство могло начать финансовую жизнь с чистого листа, ограбив, правда, при этом свой народ. Естественно, всю вину возложили на чертовых французов и их проклятый Версальский договор. При этом за политическими кулисами Веймарское правительство провело сложные, но продуктивные переговоры с Парижем о дальнейшем сосуществовании на европейском континенте, что в действительности требовало очень тесного сотрудничества. Эти переговоры и заключенная по их итогам политическая сделка, подлинные детали которой никто не знает по сей день, проходили в течение 1923 года на фоне французской оккупации Рура, гиперинфляции в Германии и бесконечной жесткой риторики в отношении друг друга между Парижем и Берлином. Однако 1923 год стал переломным в истории Веймарской Германии. После него наступили «Золотые двадцатые» – самое, пожалуй, яркое и успешное время в истории страны. Культурное наследие этого, к сожалению, очень короткого периода во многом остается фундаментом современной немецкой культуры и предметом непроходящей грусти интеллектуалов Германии по тому, что они потеряли.

Такие вот ходили летом 1923 г. в Германии денежные массы

Каждая эпоха германской истории, какой бы короткой она ни была, имеет своего героя. Бисмарк, Вильгельм II, Гитлер. Был такой человек и у Веймарской эпохи, просто имя его затерялось среди таких злых гениев, как Бисмарк и Гитлер. Германия того времени у большинства ассоциируется исключительно с войной и военщиной. Короткий Веймарский период, когда у страны не было армии, знают мало, а потому имя Густава Штреземана, видного веймарского политического деятеля, известно главным образом в самой Германии и лишь немногим за ее пределами. Густав Штреземан придерживался консервативных, даже монархических взглядов, но он стал главным героем веймарской либеральной демократии, можно даже сказать, ее спасителем и, без сомнения, ведущим архитектором веймарского успеха, пришедшегося на вторую половину 20-х годов прошлого века. Постепенно его взгляды переместились ближе к центру, по мере того, как жизнь в Германии при республике стала налаживаться. Летом 1923 года, в самый сложный для страны момент, он занял пост канцлера и одновременно министра иностранных дел. Положение дел на тот момент было критическим, что вызывало серьезную озабоченность не только внутри государства, но и за рубежом. Развала страны или очередной социалистической революции, которая могла в этот раз закончиться победой коммунизма, мало кто хотел. В первую очередь тяжелой ситуацией внутри Германии было обеспокоено французское правительство, у которого самого к тому времени уже имелись немалые сложности с левыми силами. Всего через 13 лет, в 1936 году, к власти в Париже придет правительство Народного фронта – альянса социалистов и коммунистов.

Густав Штреземан стал тем представителем Германии, с которым смогли договориться французы. Вероятно, они бы нашли общий язык и с кем-то другим из числа немецких политиков, слишком уж большой была проблема, требовавшая срочного урегулирования, но таким человеком все же оказался Густав Штреземан, который следовал заданной линии на протяжении шести лет, вплоть до дня своей смерти. Все эти годы он занимал пост министра иностранных дел. За это время сменилось девять правительств, но Штреземан бессменно оставался министром иностранных дел. На нем были завязаны все государственные внешние договоренности, на которых покоилось финансово-экономическое и политическое благополучие страны. Эти договоренности, как будет сказано ниже, оказались крайне сложными и хрупкими, а потому с немецкой стороны требовался крайне гибкий и одаренный политик. Главным участником в разрешении немецкого кризиса стали Соединенные Штаты Америки. Вашингтон решил вмешаться в сложившуюся ситуацию, поскольку больше было просто некому. Ни у кого в мире на то время не имелось такого количества свободных финансовых средств, чтобы выкупить Германию из репарационного французского рабства. Америка предоставила Веймарской республике крупные