Клан Инугами - Сэйси Екомидзо

Собственные слова все больше распаляли Умэко. Однако когда детектив Ёсии сообщил ей, что причиной смерти было удушение и что убийца, удушив, зачем-то обмотал его шею струной кото, Умэко удивленно уставилась на него.

— Струной кото? — озадаченно и как-то рассеянно проговорила она. — Его удушили струной кото?

— Нет, не так. Его удушили чем-то вроде веревки, а уж потом, когда он умер, убийца стянул у него на шее струну. Инспектор тоже не понимает, зачем преступнику это понадобилось.

— Струна кото, — медленно пробормотала про себя Умэко. — Струна кото… кото… — повторяла она. Вдруг она словно вспомнила что-то, изменилась в лице и, задыхаясь, забормотала: — Цитра! Хризантема!.. о, Небо… — и смолкла.

Незачем говорить, что весть из деревни Тоёхата не менее, чем Умэко, потрясла мать Саёко, Такэко. Смерть Томо не слишком ее озаботила; по правде говоря, она, похоже, не испытала никаких чувств по этому поводу — кроме, может быть, удовлетворения. В конце концов, ей хватало своего горя. Но когда детектив Ёсии сообщил ей о нервном расстройстве Саёко и о том, что она беременна, Такэко, как и Умэко, впала в истерику и наговорила много всякого. И вот что невероятно: смысл ее бредовых речей соответствовал смыслу речей Умэко — она тоже обвиняла свою сестру Мацуко в убийстве, кричала, что это Мацуко убила Такэ и Томо, чтобы ее сын стал наследником состояния Инугами. И вот что еще любопытно: на сообщение детектива Ёсии о струне кото она прореагировала точно так же, как Умэко.

— Струна кото… струна кото? — Сначала Такэко только склонила голову набок в недоумении, но вскоре словно бы вспомнила что-то и открыла рот, округлив глаза. — Цитра! И прежде нее хризантема! — И, словно онемев, отказалась отвечать на вопросы детектива и своего мужа Тораноскэ, сколько они ее ни пытали. В конце концов она поднялась, бледная как привидение. — Мне надо все обсудить с Умэко. Совсем не понимаю, как такое могло случиться… и это меня пугает. Может быть, потом, обсудив это с ней, я смогу рассказать вам… — проговорила она и вышла из комнаты нетвердой походкой, словно в трансе.

Меньше всех огорчилась вестью из деревни Тоёхата, разумеется, мать Киё, Мацуко. Когда детектив Ёсии в последнюю очередь добрался до ее покоев, она была занята со своей наставницей Кокин Миякава игрой на кото — урок был в самом разгаре. Кокин оказалась в Насу в день убийства Такэ, сразу же отправилась объезжать дома своих учеников в Ина и только накануне вернулась в Насу.

Когда вошел детектив, Киё тоже присоединился к ним, молча усевшись между матерью и Кокин. Понимая, что Кокин все равно рано или поздно услышит об этом, детектив разрешил ей остаться. Он сообщил об убийстве Томо, а также о безумии Саёко. Мацуко, воплощенная низость, только выгнула бровь, услышав эту весть. Она продолжала играть на кото.

Похоже, куда большее впечатление рассказ детектива произвел на наставницу Кокин. Когда детектив только вошел, она отложила кото и сидела в позе вежливого ожидания. Услышав же его рассказ, в ужасе раскрыла свои почти не зрячие глаза, плечи у нее дрогнули, и она глубоко вздохнула. А реакцию Киё скрыла белая маска, лишенная всякого выражения и до жути неподвижная.

Неловкое молчание воцарилось в комнате, только Мацуко спокойно продолжала играть на кото. Разумеется, она прекрасно понимала, какие чувства питают к ней ее сестры, и притворялась равнодушной, чтобы разрушить чудовищный образ, который они создали. Но и ее личина дала трещину, когда детектив рассказал о струне кото на шее Томо.

— Инспектор считает это очень странным. Другое дело, если бы его удавили струной кото, но этого-то не было. Зачем понадобилось убийце, задушив его какой-то веревкой, потом затягивать на шее струну так, будто он был удавлен ею?

Мацуко сбилась с лада, услышав слова детектива. Однако продолжила игру.

— Значит, убийца, — говорил детектив, — хотел почему-то привлечь внимание к струне кото. Это единственное возможное объяснение. К струне кото или, может быть, к самому кото. Кстати, когда господин Такэ был убит, убийца использовал хризантемовую куклу — другими словами, хризантему. А теперь — кото, то сеть цитру. Цитра и хризантема. Ёкикотокику. Топор, цитра и хризантема.

И тут пальцы Мацуко извлекли какой-то ужасный царапающий звук, и одна из струн кото лопнула.

— Ах!

Мацуко и Кокин вскрикнули почти одновременно. Встревоженная наставница приподнялась на коленях, а Мацуко торопливо сняла плектр. С указательного пальца правой руки капала кровь. Вынув платок из рукава кимоно, она обмотала им палец.

— Вы поранились? — спросил детектив.

— Да, вот этой струной…

Кокин, наставница игры на кото, застыла, стоя на коленях, но, услышав слова Мацуко, нахмурила брови, словно в смятении, и пробормотала про себя:

— Вот этой струной?

Детектив заметил в глазах Мацуко вспышку неистовой ярости, тут же погасшую. Взгляд мгновенно приобрел обычную невозмутимость.

Почти не зрячая Кокин, конечно, не заметила реакции Мацуко и осталась стоять на коленях, прижав руки к груди, словно успокаивая биение сердца. Рядом с ней в нерешительности сидел Киё. Почему-то, когда Кокин вскрикнула и приподнялась, он прянул к ней, словно хотел поддержать.

Мацуко с недоумением посмотрела на сына и свою наставницу, но тут же повернулась к детективу.

— Что, струна кото и вправду была затянута на шее Томо?

— Простите меня, мне надо уйти, — вдруг порывисто заявила Кокин, вставая.

Очевидно, рассказ детектива ее напугал, она была ужасно бледна и как будто нетвердо держалась на ногах.

— Я вас провожу. — Киё тоже встал.

Кокин удивленно смотрела на него своими почти слепыми глазами.

— Ах, господин Киё, как это любезно с вашей стороны! Но я не хочу вас затруднять.

— Ничего страшного. Не хватало только, чтобы вы споткнулись, так что позвольте мне проводить вас до дверей.

Кокин не могла отказаться — Киё уже ласково взял ее за руку.

— Что же, очень вам благодарна. До свидания, госпожа Мацуко.

Мацуко, наклонив голову набок, с любопытством глядела на уходящих, потом опять обратилась к детективу с вопросом:

— То, что вы сказали, будто на шее Томо оказалась струна, это правда?

— Да, правда. Это что-то значит для вас?

Мацуко некоторое время молча размышляла, но потом подняла глаза, казавшиеся почти сумасшедшими.

— Ну да… это может быть… мои сестры что-нибудь говорили об этом?

— Они, видимо, тоже что-то знают, но не говорят, что именно.

В этот момент вернулся Киё. Однако, вместо того чтобы остаться с Мацуко и детективом, молча, кивком головы простился с ними и ушел в свою комнату. Когда он проходил мимо, Мацуко вздрогнула, словно на нее повеяло ледяной стужей.

— Госпожа Мацуко, прошу вас, скажите мне, что вы знаете об этом. Лучше, чтобы все было известно.