Паутина. Книга первая «Геныч» - Игорь Афанасьев

— оживился Гиви. — Послушай, дай мне их адрес!.. Вах!.. У меня скоро дембель — поеду к ним!

— Зачем? — сквозь слезы спросил Пашка.

— Зачем? — удивился Гиви. — Послушай, Джавад, он не знает, зачем нужны русские девочки, когда имеется такой грузин! — он горделиво ткнул себя пальцем в грудь. Раздался взрыв хохота... Пашка отчаянно кинулся на обидчиков, надеясь вернуть фотографию, но Гиви перехватил его и сильным толчком отправил назад. Пашка рухнул на стул, который сразу же под ним развалился.

— Ты зачем такой нервный?.. Вах!.. Мы с тобой по-хорошему, а ты драться лезешь? Шутки не понимаешь, да? — Гиви взял фотографию, скомкал её и бросил Пашке в лицо. — Держи свои сестры, не нужны они мне! У меня дома невеста есть! Хорошая девушка, не то что эти... Тут Гиви применил грязное выражение, от которого внутри у Пашки все перевернулось...

...Геныч молча слушал рассказ Анохина, скулы его были напряжены. Тихо спросил:

— Ты знаешь, где их можно найти?

— Знаю, — ответил Пашка. — Они из первой батареи.

— Пошли!..

Казарма первой батареи находилась в том же корпусе, что и карантин. Когда они вошли, дневальный преградил им путь. Но, увидев Геныча, отпрянул назад. Конечно, это прямое нарушение устава — сюда нельзя пропускать посторонних. Если об этом узнает кто-то из офицеров, ему точно не поздоровится. Но это же Геныч, о котором в последнее время столько говорят. Дневальный решил не рисковать... Аскеров и Гиви сидели у печки и что-то оживленно обсуждали. Возможно, недавний инцидент в ленинской комнате. Увидев вошедших, Аскеров побледнел. С надеждой взглянул на земляков, которых в казарме было предостаточно, и с ужасом понял: ему сейчас никто не поможет! Даже земляки! Геныч подошел к нему, протянул вперед смятую фотографию:

— Узнаешь?

Аскеров старательно закивал головой, как бы говоря: "Да, конечно узнаю! Но это же была просто шутка".

— Тогда становись на колени и проси у них прощения!

— У кого? — не понял Аскеров.

— У этих девочек, которых ты замарал своим поганым языком!

Сбоку поднялся Гиви, Геныч схватил грузина за нос.

— Не дергайся!.. Оторву!

Аскеров встал на колени и медленно выдавил из себя:

— Простите!.. Мамой клянусь, я не хотел этого...

Геныч брезгливо посмотрел на него:

— Пошел вон! И передай своим землякам: я каждого буду ставить на колени, кто позволит себе подобное!

Затем он повернулся к грузину. Гиви отчаянно извивался, но железные пальцы Геныча зажали его нос словно тиски. Они тянули его вниз. Уступая этой нечеловеческой силе и мыча от боли, Гиви опустился. Из его глаз текли крупные слезы.

— Ну что, бичо, теперь твоя очередь!.. Значит, говоришь, невеста есть? Интересно, как она посмотрит на тебя с оторванным носом? Прощение просить будешь?

— Я твою маму!.. — прохрипел Гиви. Договорить он не успел — получив сильный удар в нос, Гиви потерял сознание.

* * *

Старики собрались в "качалке". Качалка, это маленькое подсобное помещение, переоборудованное в спортзал. Здесь имелось самое необходимое для того, чтобы в свободное время солдаты могли покачать свои мышцы: небольшая штанга, приспособление для жима лежа, две скамейки и старый избитый боксерский мешок. Молодым путь в качалку был заказан. Сюда могли приходить только деды — солдаты третьего года службы. Когда и кем было установлено это правило — неизвестно. Но выполнялось оно неукоснительно! Здесь деды укрепляли свою мускулатуру. Здесь они расслаблялись с помощью вина и чачи, купленных по случаю у местных жителей. Приняв необходимую дозу спиртного, обсуждали насущные проблемы, связанные с наступающим дембелем. А их оказалось немало! Эти салабоны в последнее время совсем потеряли страх. Постоянно пытаются нарушить субординацию. Тот же Геныч — он же стариков ни в грош не ставит! И откуда он такой взялся?

— Я думаю, с этим Генычем надо что-то решать! — сказал сержант Баранов. — Смотрите, что он с Гиви сотворил!

Все обернулись на Гиви, который понуро сидел в углу. Его лицо было полностью перебинтовано, открытыми остались только глаза.

— А что это с ним? — спросил младший сержант Филипчук и повел своими мощными плечами. Он среди стариков был самым сильным. Имел первый разряд по тяжелой атлетике. Неоднократно ездил на спортивные сборы и участвовал в армейских соревнованиях. Ему было непонятно, как один салага мог так напугать дембелей? Раньше таким "борзым" просто делали "темную", после чего те сразу же становились шелковыми!..

Здесь нужно приоткрыть маленький секрет. Дело в том, что два года назад таким борзым был он сам. Филипчук начинал служить рядовым, и на его погонах не было никаких лычек. Очень скоро он "честным ратным трудом" заслужил себе первую лычку и стал ефрейтором. Деды предупреждали его: не выслуживайся, не беги впереди паровоза!.. Он их не слушал. Ему просто не верилось, что субтильные деды могут наказать. Все закончилось в этой качалке. Его пригласили сюда, накинули на голову одеяло и долго били. Он даже не знал, кто бил и за что?.. Потом, правда, один дед рассказал ему, сидя у печки вечером перед отбоем.

— Зря ты нас тогда не послушал! — сказал он. — А мы ведь предупреждали! Не любят у нас тех, кто выслуживается. И на хрена тебе сдалась эта лычка? Ефрейторов в армии никто не уважает... Ну ничего! Года через два сам станешь дедом и сам будешь таким же борзым темную делать...

Теперь Филипчук — младший сержант. И никто его в этом не упрекает. Уже нет тех стариков, все они давно демобилизовались. Теперь он сам будет воспитывать молодежь. Кажется, этот день уже настал. И кандидат есть — Геныч!..

— Он нашему Гиви нос сломал! — сообщил Аскеров. — А что мы сделали? Мы просто фотку взяли посмотреть... А этот Геныч просто зверь... Мамой клянусь, никогда таких не видел!

Нависло тяжелое молчание... Кто-то добавил:

— Недавно он самого Сурена уделал!

— А пальцы у него железные. Чуть нос не оторвал! —