День гнева - Чингиз Абдуллаев

— Я догадываюсь, о каком городе ты говоришь, — сказалаЕлена.

— Тем лучше. Для меня это город особенный. Но я люблю иостальные города. Кстати, я назвал Нью-Йорк и Багдад?

— Нет, — она улыбнулась.

— Значит, и их следует занести в список. Есть ещеБуэнос-Айрес, Сингапур, Венеция…

— Хватит, — прервала она его, — я и так поняла, что тывлюблен в земной шар.

— Разве это плохо? Если бы не самолеты, без которых недоберешься в некоторые точки земли, я путешествовал бы по разным странам,знакомился с каждым народом, с каждым городом, старался понять нравы и обычаикаждой нации, каждого племени. Я много путешествовал и пришел к выводу, что нашземной шарик очень мал. Это банально, но это действительно так. И людей нанашей земле очень мало. Во время странствий я встречал своих знакомых илиблизких друзей моих знакомых. Все мы живем на одной земле, и сколько нужноприложить сил, чтобы очистить этот прекрасный мир от всякой мрази.

— И много, по-твоему, развелось мрази? — спросила онасерьезно.

— Боюсь, что да. Впрочем, никто мне не поручал подсчитатьподонков на этой грешной земле. Надеюсь, в процентном отношении это не оченьбольшая цифра. Средний человек обычно не может противостоять искушениям. Ноцифра невелика. Во всяком случае, я стараюсь убедить себя в этом.

— На наш век хватит, — сказала Елена, остановившись перед«Дорчестером».

— Боюсь, еще и останется, — тихо произнес Дронго. — Давайсначала осмотрим отель, а потом пройдем в банкетный зал. Надеюсь, службабезопасности отеля предупреждена о твоем возможном появлении.

Каким-то непостижимым образом фамилия иногда влияет накарьеру и судьбу человека. И если фамилия Львов была прерогативой исключительнокняжеской семьи, то фамилия Зайцев доставалась семьям попроще. Инспекторуголовного розыска по фамилии Коклюшный проработал в милиции пятнадцать лет, нодослужился только до капитана.

То ли в силу инерции, то ли из-за неверия в собственныесилы, то ли еще по каким-то причинам, сказать трудно. Но был он человекоммрачным, нелюдимым, с желтыми, потухшими глазами и плохо выбритыми щеками. Женаушла от него еще десять лет назад, забрав единственного сына. Он страдал язвойжелудка и гепатитом, профессиональными болезнями сотрудников уголовногорозыска, ведущих соответствующий образ жизни.

Утром он должен был встретиться со своим осведомителем,известным в криминальных кругах под кличкой Лунатик. И если Алексей Коклюшныйбыл мрачным, разуверившимся во всем, в том числе и в своей работе, типом, тоЛунатик, вполне симпатичный доходяга, работал на всех и вредностью неотличался, наоборот, старался всем угождать. Добываемая им информация особоценных сведений никогда не содержала, но его терпели, поскольку каждыйинспектор был заинтересован в обширной агентуре и количество информации, даже вконце девяностых, значило не меньше, чем ее качество. Кроме всего прочего,Лунатик был наркоманом, и прямая зависимость от новых и все увеличивающихся дознаркотиков делала его более покладистым. И хотя Коклюшный не был ниперспективным, ни толковым работником и не проявлял особого рвения в поискахагентов, пользоваться услугами такого, как Лунатик, было и стыдно, и обидно.

Именно поэтому Коклюшный встречался с ним в однокомнатнойквартире обычной панельной девятиэтажки, пыльной и грязной, как и все домавокруг, и сейчас в ожидании Лунатика нетерпеливо поглядывал на часы. Не толькоКоклюшный, но и другой инспектор встречались здесь с агентами, хотя этострожайше запрещалось правилами конспирации. Но правила экономии диктовали своизаконы, и приходилось идти на некоторые нарушения. Хорошо еще, что эта квартирана последнем этаже была приобретена в советские времена и сохранилась толькопотому, что с левой стороны протекала крыша, а вся стена в этой части дома былапостоянно сырой, и начальство не нашло желающих ее приобрести.

Лунатик появился в полдень, качаясь от принятой утром дозы.Очевидно, ему удалось раздобыть где-то деньги, так как он был, вопрекиобыкновению, задумчивым и тихим, без всякого намека на эйфорию.

Он звонил в дверь, пока Коклюшный не открыл и не убрал егопалец с кнопки звонка. Потом схватил его за шиворот, втащил в комнату, закрылдверь и дал ему хорошую оплеуху.

— Больно. — прошептал Лунатик.

— Я тебе сколько раз говорил, чтобы не приходил сюда такой,— угрожающе прошептал Коклюшный.

— Все в норме, — попытался улыбнуться Лунатик.

— Я тебе покажу «норму», — зло сказал Коклюшный, — опятьничего не принес, отметиться пришел. Или будешь рассказывать о драках междупроститутками?

— Я вам всегда… такую информацию… — Лунатик икнул.

— Сукин сын! — Коклюшный снова ударил его. — Пошел вон! Ждалтебя тут целый час, только зря время потратил. Ничего, я тебя упеку за решетку.Поймаю с поличным и посажу. А там быстро узнают, как ты стучал на своих.Отобьют охоту баловаться наркотиками.

— Нет, — сказал Лунатик, — не нужно. — Он прошел в комнатуна нетвердых ногах и опустился на стул. — У меня есть хорошая… — он сноваикнул.

— Убирайся, — орал Коклюшный.

— У Сони собрались… — начал было Лунатик, но Коклюшный выбилиз-под него стул, и тот свалился на пол, съежившись и ожидая удара.

— Я еще про трупы знаю, — прошептал он.

— Какие трупы? — остановил занесенную ногу Коклюшный.

— В гараже, на «Юго-Западной», в машине спрятали два трупа.Говорят, очень известные люди. Их по всей Москве ищут.

— Что за трупы? При чем тут известные люди? — продолжалорать инспектор. — Говори толком!

— Вот я и говорю. — Лунатик выпрямился, даже позволил себесесть на полу. — У меня сведения точные. В гараже стоит машина, в ней двоеубитых. Лежат там уже со вчерашнего дня.

— Какие убитые? — поморщился Коклюшный. — Опять байкирассказываешь?

— Нет, не байки, — упрямо возразил Лунатик, — сведенияточные. Вчера их по Москве искали, по всему городу. Говорят, это они в вашегоминистра пальнули.

— В какого министра? — Он все-таки пнул ногой в бокнесчастного наркомана, правда, уже не так сильно. — Чего ты придумываешь?

— Министра, — пробормотал Лунатик, силясь вспомнить, какогоименно. Но так и не вспомнил, тряхнул головой и громко сказал: — Какого,какого? Это ты должен знать, а не я. Тебе такую информацию дают, а ты дерешься.Не хочешь слушать, не надо.

— Опять врешь? — Коклюшный стал поднимать его с пола. —Убью, душу вытрясу. Тебе, кроме наркоты, ничего не надо.

Он тряс Лунатика и вдруг увидел, что у него из карманавывалились деньги. Несколько сотенных бумажек.