Чужое сердце - Шарлотта Валандре

– Ты медитируешь, маленький Будда?

Я не отвечаю Лили.

– Это роскошное зрелище, но я бегу в спа-центр, так что оставляю тебя в твоей стихии, красавица.

Я неподвижно пролежала на террасе несколько часов. То открывала, то закрывала глаза. Жизнь моя начинала казаться нереальной. На смену раскаленному дню пришла ночь с ее теплым воздухом. Озеро озарилось светом огней, прибрежные стены тоже. Сладкие слезы текли по моему лицу. Это место было мне знакомо. Я уже приезжала сюда раньше, в другой жизни или в мечтах, но эта красота была мне привычна. Она действовала на меня бесконечно успокаивающе, еще более сильно, чем всякая красота, которую я могла видеть прежде.

Дежавю – чувство прежде виденного, прежде почувствованного, прежде восхитившего. Я уже плакала здесь при виде этой красоты.

Лили с шумом врывается в номер:

– Глазам своим не верю! Ты не сдвинулась с места?! Меня уже отмассировали, завернули, развернули, провели пилинг, эпиляцию, а ты все время проторчала тут? У тебя что, депрессия, красавица?

Лили подходит ближе и при свете уличных фонарей с удивлением обнаруживает на моих щеках подтеки туши для ресниц.

– Ты плачешь? О! Неужели плачешь, красавица? Слишком много эмоций… Это из-за Индии?.. Или опять из-за него?.. Открой глаза… Посмотри на меня. Посмотри на Индию. Все наладится, поверь мне, все наладится…

Лили вскакивает на ноги и прекращает изъявления сочувствия, наводящие на меня тоску и апатию.

– Я умираю от голода! Да и ты тоже! Я хочу нан с сыром, а потом – шопинг. Ты знаешь, что лавочки в старом городе открыты до полуночи?

Удайпур, потом розовый Джайпур, Дворец ветров, Ранакпур и его храм джайнов с бесконечным количеством деталей, Агра, ее Красный форт и Тадж-Махал… Одно восхищение. Индия для меня – это испытание на прочность, это настоящий электрошок.

Красота мешается с абсолютной бедностью, нищетой, унылой и вездесущей, как жара. У меня нет сил, и я ненавижу такое состояние. Мне всегда нравилось что-то делать, я верила в возможность что-то изменить, дергать за веревочки – хотя бы собственной жизни. Я люблю бросать вызов судьбе. Но какое будущее у этих детишек, черных от грязи? Какое будущее у этих светозарных глаз, которые я вижу, стоя на светофоре и отводя взгляд, у людей в битком набитом автобусе, которые в упор смотрят на меня, сидящую в прохладном полноприводном автомобиле?

Что я могу сделать? По крайней мере, сказать об этом. Но Индия сильнее меня, я хочу запомнить нереальную красоту, волнение от красоты.

Тадж-Махал так же прекрасен и бел, как на фото. Проходишь портик, который нарочно перекрывает вид на него, и он предстает глазам внезапно – величественный, неслыханный.

В центре огромный купол-балдахин символизирует округлость любви, женщины. Рядом с ним – два других купола поменьше, напоминающие сосцы. Вокруг – четыре колонны, четыре тонкие высокие башенки, тянущиеся к небу, в бесконечность. Меня изумляет грация этого огромного памятника. Лили стоит с открытым ртом. Непрекращающееся изумление вызывает у меня головокружение. Я присаживаюсь на одну из многочисленных скамеек, которые расставлены вокруг центрального водоема. Закрываю глаза, опускаю лицо на ладони. Лили спрашивает, в порядке ли я. Я не отвечаю, не двигаюсь. Пусть Тадж-Махал сверкает под моими опущенными веками… Я вижу себя… идущей размеренным шагом в направлении купола, гравий скрипит под ногами, на мне мое золотое ожерелье, у меня в руке – чья-то мужская рука… Я вижу только его руку, обручальное кольцо, я чувствую его тепло, легкий нажим пальцев, ведущий меня. Я счастлива – безраздельно. И чем ближе мы подходим к памятнику, тем счастливей я становлюсь. Народу вокруг не много, воздух почти прохладен. Потом, дальше, подойдя к лицевой стене Тадж-Махала, мы соединяем руки над грациозной птичкой, вырубленной в мраморе. Не входя в мавзолей, мы огибаем купол, идем вдоль спокойной бледно-зеленой реки, потом возвращаемся к входу и вместе входим внутрь…

– Шарлотта? Шарлотта!

Я чувствую руку Лили, ласково встряхивающую меня за плечо. Открываю глаза. Медленно отмахиваюсь от Лили, прося оставить меня витать в своих мыслях. Еще несколько мгновений меня баюкает сладость этих внутренних образов. Мне хочется удержать ее, чтобы она наполняла меня дольше. Лили присела рядом, она ждет, любуясь окружающей красотой. Когда сладкое ощущение наконец ускользает, я чувствую сильнейшую грусть, одиночество, которое не может нарушить никто, ничто, никакая мысль. Я чувствую, как подступают слезы. Лили пугается:

– Да что с тобой, скажи, что такое? Что ты плачешь без конца?

Я не хочу рассказывать о том, что принадлежит мне, это так интимно, – не сейчас, мне хочется вновь пережить это чувство, откуда бы оно ни исходило, чтоб сохранить его в душе. Я вытираю глаза, резко встаю и улыбаюсь:

– Пойдем, милая. Ничего страшного, все будет в порядке, давай пройдемся.

– Понятно, что ты переживаешь… ты снова все вспомнила…

– Да… Все пройдет, говорю тебе… Давай подойдем поближе, вблизи он еще красивей… Посмотришь, какие там вырубленные в мраморе цветы, птицы… а позади – спокойная река с зеленоватыми волнами…

Лили идет за мной, шепотом повторяя на одной ноте вопрос, не требующий ответа: «Да откуда ты-то все это знаешь?»

На приподнятой балюстраде перед куполом я обращаю внимание Лили на изящество лотосов, роз, тюльпанов и длинноногих птиц. «Вот эта такая красивая, правда?» Я показываю на птицу, похожую на ту, что мне привиделась. Что-то вроде цапли, тропического журавля, птица, живущая у воды, с длинным клювом, чтобы ловить рыбу. Я рада увидеть снова. Я трогаю, глажу. Мое сердце бьется. Мы медленно идем вокруг купола, и, когда мы видим простирающуюся вдаль широкую реку, Лили вскрикивает: «Странно, ее же нельзя было видеть. И в гиде про нее не сказано…»

Вырезанная из мрамора цапля наверняка отсюда. Видимо, художники смешивали символы и реальную природу окрестных мест. Лили заинтригованно взглядывает на меня. Мы продолжаем идти. Она хочет сфотографировать наши соединенные руки на цветке лотоса, символе вечности. Операция трудная, Лили слишком дрожит, держа аппарат одной рукой. Нам помогает какой-то любезный турист. Коснувшись камня, когда на мою руку надавливает ладонь Лили, я вдруг снова чувствую сердцебиение. Мне нужно сесть. Лили хочет осмотреть внутреннее убранство, я отпускаю ее. «Ты мало что потеряла, – говорит она, вернувшись. – Там темно, мрачно и почти пусто». Лили садится и, чтобы развлечь меня, рассказывает романтическую и жестокую историю Тадж-Махала…

Тадж-Махал – это на самом деле могила XVII века, строительство продолжалось тридцать лет, могила Мумтаз Махал, юной супруги императора, обладавшей божественной и несравненной красотой и умершей слишком рано. Горе оставшегося одиноким супруга было таково, что никто не мог его понять, ни один индийский зодчий не мог придумать памятник ему под стать. Монарх приказал привести молодого художника-перса, слух о гениальности которого вышел за границы его родины. Он тайно приказал убить его невесту, для того чтобы тот полно и остро ощутил боль от потери любви. Так возник Тадж-Махал.