Американская грязь - Дженин Камминс

Сестры оживленно переглянулись, после чего та, что помладше, хлопнула в ладоши и сказала:

– Я так и знала! Столько же, сколько нашему двоюродному брату. Его зовут Хуанито. Он похож на тебя! Соле, правда они с Хуанито похожи?

Соледад Прекрасная не смогла сдержать улыбки.

– Правда, – подтвердила она. – Похожи, как близнецы.

– Хотите посмотреть на его фотографию? – спросила Ребека.

Лука взглянул на Мами, которая теперь с большой осторожностью заговаривала с незнакомыми людьми. Но эти девочки вернули ее сыну голос. Она кивнула.

– Поднимайтесь! – крикнула Ребека.

Из переднего кармашка на рюкзаке сестры она достала пачку фотографий, завернутую в тонкий пластиковый пакет, и стала их перебирать. Под присмотром матери Лука залез к девочкам на мост. Лидия попыталась оценить их местоположение, но увидеть что-либо с клочка земли, пересеченного железной дорогой, было не так-то просто, поэтому вслед за сыном она тоже полезла наверх по крутому песчаному холму. Оказалось, что сестры сидят не на самом мосту, а на металлической решетке, выпиравшей из его бетонного основания, как смертельно опасный подиум. Прежде чем ступить на решетку, Лидия тронула ее мыском ноги. Лука между тем устроился на обочине, опершись локтями на низкий поручень. Ребека прислонилась к тому же поручню спиной, и вместе они принялись разглядывать фотографии.

– Видишь? – сказала она Луке. – Guapo como tú[58].

Мальчик снова расплылся в улыбке и кивнул.

– Смотри, Мами, он и правда на меня похож. Только зубов нет.

Ребека повернула фотографию так, чтобы Лидия тоже могла посмотреть.

– У него выпало два зуба в один день. Он потом ходил, как вампир, – объяснила девочка. – А ты, Лука? У тебя уже выпадали зубы?

Яркое непрошеное воспоминание: Папи выдирает ему первый зуб – посередине снизу. Он шатался несколько недель, и как-то раз за ужином, откусив мяса из своей тампикеньи, Лука почувствовал в десне пронзительную боль. Он уронил вилку, протолкнул еще непрожеванную толком еду поближе к горлу, кое-как сглотнул и стал оценивать нанесенный ущерб. Оказалось, зуб перекосило набок. Он клонился вниз, словно древнее надгробье в рыхлой земле. Легонько потрогав зуб пальцем, Лука пришел в ужас от того, какой он неустойчивый. Мами и Папи отложили вилки и молча наблюдали за ним. Но мальчик так боялся боли, что был неспособен что-либо предпринять. Следующие минут двадцать Мами уговаривала его хоть немного приоткрыть рот, чтобы самой взглянуть. Но Лука сидел безмолвно и неподвижно, с поджатыми губами. Наконец Мами сдалась, и тогда к нему осторожно подсел Папи. Он строил рожицы, чтобы наглядно продемонстрировать, что бывает с детьми, которые отказываются вовремя выдирать расшатанные зубы. Несмотря на свой страх, Лука хохотал и в перерыве между приступами смеха все же дал согласие на осмотр. Под пристальным маминым взглядом Папи осторожно ухватил зуб пальцами – да так, что Лука совсем ничего не почувствовал. Однако мальчик отчетливо помнил, как Папи одной рукой придерживал его за подбородок, пока вторая находилась у Луки во рту. Помнил соленый привкус отцовских пальцев и его победную улыбку, когда эти пальцы наконец извлекли главный приз – крошечный зубик. Увидев его, Лука вытаращил глаза и громко ахнул. Он не мог поверить, что все прошло так безболезненно и почти совсем незаметно. Папи просто взял эту маленькую штуковину и вынул ее из десны. А потом все они принялись смеяться и визжать, и Лука подскочил с места, не веря своему счастью, а родители обнимали и целовали его. Когда он доедал свою тампикенью, оказалось, что в свежую дырочку забиваются кусочки еды, которые ему приходилось вымывать молоком. Перед сном родители положили зуб мальчику под подушку, и ночью его забрал Мышонок Перес, оставив Луке в подарок стихотворение и новую зубную щетку.

Поднеся ко рту кулак, Лука лизнул свою костяшку, но вкус оказался совсем другим, и ему пришлось гнать это воспоминание, как назойливую муху. Как комара. Исчезнувший вкус отцовских рук. Заметив волнение сына, Мами дотронулась до мыска его кроссовки, легонько сжала пальцы его ног, возвращая Луку в настоящее, на пыльный мост. Он набрал полную грудь воздуха.

– Не смогли попасть на поезд, да?

Помимо прочего, у Соледад был редкий талант менять тему разговора в самый подходящий момент. Она держалась осторожнее, чем сестра, но рядом с Лукой трудно было сохранять безучастность – ведь какие у него пушистые ресницы, какие застенчивые ямочки на щеках!

Освободившись из-под рюкзака, Лидия достала флягу с водой и ответила:

– Пока нет.

– Теперь, конечно, стало намного труднее. Безопасность прежде всего! – Ребека шумно выпустила изо рта воздух, что в иной ситуации могло бы сойти за смех.

– Да уж. – Мами покачала головой. – Безопасность.

– А вы уже ездили на поезде? – спросил Лука.

Повернув голову, Соледад коснулась подбородком плеча и сказала:

– Да, мы едем почти от самой Тапачулы.

Лука вспомнил мужчин, бежавших за поездом неподалеку от Лечерии: как один за другим они взмывали в воздух и исчезали, пока они с Мами наблюдали со стороны, не в силах пошевелиться. Вспомнил оглушительный рев и грохот, с которыми Зверь катился по дороге, нагоняя на случайных свидетелей – таких, как он и Мами, – парализующий страх. Теперь, глядя на этих могучих духом сестер, он испытал глубокое восхищение.

– Но как? – удивился мальчик.

Соледад пожала плечами:

– Мы усвоили парочку приемов.

Мами передала сыну фляжку, и тот выпил немного воды.

– Каких, например? – спросила она. – Парочка приемов нам бы не помешала.

Соледад перестала болтать ногами, села по-турецки и потянула спину, расправив плечи. И даже по этому краткому движению Лидия поняла, что девочку ни на минуту не отпускает ощущение опасности. Эти сестры тоже ни с кем не подружились с тех пор, как покинули родной дом, и тоже очень старались не привлекать к себе внимания. Но до этого момента им на пути еще не встречались такие маленькие дети, как Лука. Не встречались и такие бдительные матери, как Лидия. Было так приятно хотя бы на минуту почувствовать себя обычным человеком и окунуться в теплую дружескую беседу. Не будет вреда, если они поделятся опытом со своими товарищами по несчастью.

– Ну вот например. – Соледад указала на железную дорогу, бежавшую у них под ногами. – Мы заметили, что, хоть они не поскупились на заборы рядом со станциями, никто пока что не обносит мосты.

Лука наблюдал, как меняется лицо Мами, которая оценивала их позицию с учетом сказанного. Слегка наклонившись вперед, она прикинула расстояние от моста до земли. Не так уж и высоко. Но потом она добавила к расчетам грохот и тяжесть несущегося вперед «Ла-Бестиа».

– Вы прыгаете прямо отсюда? – недоверчиво спросила она.