Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

разбирая ночные похождения косого. Минут через пятнадцать я заметил свежий заячий след и только тогда понял, что спугнул его с лежки.

Володя тем временем звал Найду, которая в это время оказалась рядом с нами. Собака сразу рванула к хозяину, который кричал: «Вот! Вот! Вот!»

Мы с Петром устремились за Найдой. Подойдя к Владимиру, сразу же получили выговор. Как в таких случаях и бывает, заяц, поднявшись с лежки, прошел в том месте, где нам было указано стоять. Володя его видел, но выстрелить не успел. Найда же с азартным, слегка дребезжащим голосом гнала зайца. Володя двинулся вдоль просеки, а мы с Петром остались на месте.

Найда лаяла звонко, с легким повизгиванием, на некоторое время замолкая и тут же начиная гон снова и снова. Было понятно: заяц пошел на малый круг, пересек просеку в заваленном снегом подлеске и сейчас шел на свою лежку. По моим подсчетам, пройдя ее и замыкая круг, заяц должен был выскочить на меня и Петра.

Но надежды не оправдались. Мы с сыном основательно натоптали в районе лежки, когда распутывали следы. Наткнувшись на наши следы, Найда «скололась» и, начав делать круг, выскочила к нам и стала тут же рядом крутиться. Стало ясно, что заяц, дойдя до наших следов, сделал скидку и запал, а собака по своей молодости и неопытности его не нашла. Охоте конец…

Подошел Володя, определил, что случилось. Посоветовавшись, мы уже договорились прийти сюда в следующие выходные: куда, мол, наш заяц денется. Но Найда решила по-своему. Она добрала-таки косого, подняла и снова погнала его. Володя поспешил на свое место. Гон нарастал и, кажется, начал поворачивать в нашу сторону. Вот со стороны друга раздался дуплет и крик:

– Готов!

– Хорошо, – ответил я и тут же услышал:

– Подранок!

Мы с Петром пошли на выстрел. Размахивая руками, Володя начал рассказывать, как увидел выпрыгнувшего на просеку зайца. Тот сел и стал смотреть в нашу сторону, в то время как мы с сыном смотрели в другую. Володя сделал дуплет, хотя и было далековато. После выстрелов заяц пошел в сторону гона.

Пройдя по его следу совсем немного, мы обнаружили кровь. Володя решил тропить, Петр остался на месте обнаружения крови, а я вернулся туда, где стоял раньше.

Второй дуплет раздался в ельнике буквально через минуту после того, как я занял свое место. И сразу крик:

– Валера, на тебя!

Я тут же забыл обо всем. По телу дрожь, голова как в тумане. Вертя головой во все стороны, вдруг увидел зайца всего лишь метрах в десяти от себя. Дальше в моем сознании все стало двигаться словно в замедленном фильме. Заяц медленно бежал прямо на меня по чистой поляне. Казалось бы, промах в такой ситуации исключен. Я вскинул ружье, выстрелил и увидел, что заряд дроби ударил в землю. Заяц был уже в елках, когда я выстрелил второй раз и вновь промазал.

Как такое могло случиться, понять было невозможно. Володя, выйдя на просеку, стал звать Найду, чтобы снова поставить ее на след. Спросил, почему я промахнулся, но мне оставалось только пожать плечами, после чего друг вместе с Найдой углубился в лес.

А еще через две минуты он вновь закричал:

– Валера, на тебя! Не промахнись!

И тут же заголосила Найда. Я сразу увидел зайца, бежавшего на меня по ельнику. Спокойно выделил его и выстрелил поверх ушей, чтобы заряд с короткого расстояния не разбил трофей. Косой подпрыгнул и зарылся в снег возле небольшой елочки.

Как описать светящуюся радость в глазах десятилетнего сына, смех друга, пожимающего мне руку, нахлынувшее счастье от удачного выстрела…

Воспоминания об этой охоте будут мне так же дороги, как и обо всех других. Впрочем, может, даже след в памяти она оставит поглубже, чем иные, пусть и более результативные. Ведь добыть зайца в Подмосковье, в каких-нибудь тридцати минутах езды от дома да еще из-под гончей с ее голосистой песней – такое счастье улыбается не каждому!

Поездка в воспоминания

Институт давно позади. Я вот уже несколько лет работаю охотоведом. Студенческие годы понемногу забываются. Только иногда при встречах с друзьями нет-нет да вспомнится Киров, наше общежитие, безмятежно прожитые годы – самые лучшие годы моей юности. После этих воспоминаний наваливается такая тоска, что хочется все бросить, сесть в поезд и укатить туда, где когда-то жил и учился.

Хочется побродить по городу, зайти в институт, подняться по большой лестнице до пятого этажа. Нашего этажа, где расположены охотоведческие аудитории, в которых занимались многие поколения биологов-охотоведов. Учились до меня, учатся и после. Хочется проехать по всем районам Кировской области, где доводилось охотиться, общаться с людьми, где меня, может, еще не забыли, как не забыл я эти места.

Наконец я решаюсь. Отпуск на работе – в начале сентября. Билеты до Кирова куплены. Беру охотничье ружье, патроны, кое-что из вещей и еду на вокзал, сажусь в поезд. Ночью долго не могу заснуть, лежу в купе и вспоминаю, вспоминаю…

Вот и Киров. Ворота города – вокзал. Он такой же, как и тогда, когда я приехал сюда в первый раз поступать в институт, и кажется, что вот-вот встречу в зале сокурсника. Но кругом лишь незнакомые озабоченные лица. На привокзальной площади сажусь в троллейбус, занимаю место у окна, смотрю на знакомые улицы, и вновь охватывают меня волны воспоминаний.

Вот и сельхозинститут, главный корпус. Захожу и поднимаюсь на пятый этаж, заглядываю в аудитории. Многое изменилось. Но профессии охотоведов учат по-прежнему здесь. Увидел знакомых преподавателей. И они меня вспомнили, стали расспрашивать, как живу, зачем приехал? Объяснил, что замучила ностальгия, что собираюсь побывать в знакомых местах, навестить дорогих моему сердцу людей. За разговорами не заметил, как наступил вечер. Вновь пора было на вокзал…

Утром вышел на нужной мне станции. До деревни, где жили лесник, дед Иван, и его жена, баба Даша, пешком двадцать километров. В былые годы мы с друзьями частенько жили у них и охотились. Особенно запомнилась первая охота на медведя, после которой над нами смеялось все общежитие, хотя мясо застреленного нами домашнего быка было очень даже неплохим.

На улице прохладно, и я после теплого вагона никак не могу согреться. Забросив ружье и рюкзак за плечи, иду по раздолбанной дороге. Ох уж эти российские дороги! Через час мне становится жарко, и я перехожу на более медленный шаг. Спешить некуда.

Про себя думаю, как там дед Иван и баба