Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

намазав блин медом, стал есть, запивая чаем. Очень вкусно.

– Как блины? – поинтересовалась баба Даша.

– Отличные. Лучше не приготовить, – похвалил я, глядя, как хозяйка ловко орудует у печи ухватом. Какие у нее ловкие, отточенные годами движения, ничего лишнего. Я бы так никогда не смог.

Закончив завтрак, я натянул сапоги, взял ружье, патроны и вышел на крыльцо, где меня уже ждала баба Даша.

– Ты что же, после кладбища сразу на охоту?

– Да. Посмотрю, где дед Иван погиб. А после хочу побродить по полям до вечера. Не возражаешь?

– Решил, так решил, – сказала она, запирая дверь на замок.

Идя по деревне, я обратил внимание, что за прошедшие годы ее покинули многие жители. Кто-то уехал в город, кто-то умер. Бросилась в глаза неухоженность многих домов – в некоторых были выбиты стекла, разломаны печи. Деревня вымирала. Я с грустью спросил:

– Баб Даш, сколько жителей осталось?

– Почитай все уехали. Скоро последние старики поумирают и все. Мы и так никому уже не нужны. А какая деревня была, когда меня сюда дед привез! Клуб, школа, магазин, ферма. Сейчас ничего этого не осталось. Да и не будет никогда.

Пройдя до конца деревни, мы встретили всего несколько человек. Они здоровались с нами, с нескрываемым любопытством смотрели на меня. Баба Даша не останавливалась и разговор ни с кем не заводила, только говорила в ответ свое «здравствуйте».

Вот и кладбище. Самое обыкновенное, таких на Руси тысячи. Заросшее кустами сирени и старыми березами. Свежая могила всего одна. Баба Даша пояснила:

– Здесь наша деревенская похоронена. Недавно померла. Со временем еще несколько могилок добавится – и все, кладбище закроется.

Подошли к могиле деда Ивана. Все как положено. Ограда, столик, лавочка. Памятника не было, только большой деревянный крест, на котором прикреплена фотография улыбающегося деда.

– Вот тут я каждый день бываю. Спасибо тебе, касатик, что приехал. Нас, стариков, не забыл. – Баба Даша достала из сумки кое-что из еды, бутылку водки, два стаканчика. – Наливай, помянем, раз пришли, – сказала она и стала поправлять росшие на могилке цветы.

Выпив, вспомнили, как шутил над нами дед Иван, когда мы приезжали, как учил нас жизни, как однажды нашел нас в лесу, когда заблудились.

Потом баба Даша убрала в сумку початую бутылку и оставшиеся продукты и повела меня на поле, где медведь задрал деда. Я узнал это место – именно здесь мы когда-то охотились.

– Вот здесь дед лежал. Когда мы с охотоведом сюда пришли, овес примят был, а на земле кровь запекшаяся.

Осмотревшись, я сказал:

– Не самое лучшее место дед для засидки выбрал. Мог бы и на деревьях лабаз соорудить. Глядишь, и живой бы остался.

– Тому быть, – грустно сказала баба Даша.

Мы сели на землю, расстелили газету, достали продукты и водку. На этот раз выпили, ничего не говоря. И опять сидели, вспоминали…

– Ну, вот я тебе все и показала, – наконец сказала баба Даша. – Теперь пойду домой. А ты к ужину не опаздывай.

– Не опоздаю.

– Что мы не съели, оставь здесь, на земле, пускай птички тоже деда помянут. А водку мы вечером допьем.

Она пошла в сторону деревин, а я долго смотрел ей вслед, и так стало жалко состарившуюся бабу Дашу, которая осталась совсем одна на этом свете…

Погрустив еще немного, я зарядил ружье и пошел к лесу. Надеялся, пройдя его краем, поднять тетеревов, а если повезет, то и глухаря. Не спеша обошел все поле. Ничего. Перешел через ручей на другое, и тут из под самых ног с шумом вылетел тетерев. Выстрелил с опозданием и, конечно, промахнулся. Перезарядил ружье и метров через триста вспугнул еще одного тетерева. После выстрелов птица благополучно скрылась за деревьями. Переволновался – со мной такое бывает.

Сел на землю перекурить. Лес шумит. Березы уже начинают желтеть – нет-нет и упадут на землю первые листья. Хорошо.

Снова перезарядил ружье и пошел поле в обход. В самом его конце поднял глухаря. На этот раз выстрел оказался точен, и глухарь, перевернувшись в воздухе, упал в траву у елочек. Медленно подошел к нему, поднял за лапы. Как прекрасен этот лесной петух! Радость охоты, удачного выстрела охватывает меня. Сейчас я самый счастливый человек на всем свете.

На сегодня хватит. Да и пора в деревню – солнце уже начинает садиться. К дому бабы Даши подошел в темноте. В окошках свет. Ждет хозяйка. Войдя в избу, сразу почувствовал запах приготовленного ужина. Увидев глухаря, баба Даша ахнула:

– Застрелил-таки. Молодец. Завтра эту птицу в русской печи приготовим. А сейчас умывайся – и за стол. Ужин стынет…

Как и вчера – выпиваем, закусываем, вспоминаем. Засиделись допоздна. Утром на охоту…

Дни, проведенные в деревне у бабы Даши и в окрестных лесах, пролетели в один миг. Пора было уезжать и я, как в студенчестве, чувствовал, что вскоре опять сюда вернусь. Но умом понимал, что этого не случится.

Провожая меня, баба Даша плакала. Просила обязательно приехать к ней с женой, с детьми. Пока она еще в силе. Я пообещал, чтобы не обидеть. Баба Даша и дед Иван навсегда останутся в моей памяти.

Пошел по дороге к лесу. На самой опушке обернулся и остановился. Баба Даша все стояла и махала мне рукой. Я помахал в ответ.

А может, я все же смогу еще раз приехать сюда, в свои воспоминания?

Часть вторая. Про охотников и охотоведов

Разговор о деревне

Деревня с красивым названием Липовка затерялась в одном из степных районов Пензенской области. Она самая обыкновенная, такая же, как тысячи других российских деревень, когда-то основанных русскими людьми. Когда это произошло, я, к сожалению, не знаю, как не знаю всех моих предков по линии отца, родившегося в Липовке.

К моему стыду, я не знаю и предков моей мамы, корни которой из Рязанской и Московской областей. Но мне почему-то хочется написать о Липовке, хотя и не знаю, откуда появилось такое желание. Может, из-за того, что я, как и мои дети, ношу фамилию тех далёких предков. Надеюсь, что она будет и у моих внуков…

Липовка – деревня, где прошло моё детство. Каждое лето я вместе с моей бабушкой, родившейся в Липовке в 1907 году, приезжал туда на всё лето. Я босиком бегал по деревенским улицам и тропинкам, купался и ловил рыбу в реке Сюверне, в тех местах, где рос мой отец, которого уже нет на этом свете. Как