Брачные союзы Дома Романовых - Александр Манько

Когда Анна Иоанновна стала императрицей, маленькая принцесса была взята ею за родную дочь и жила во дворце, тем более что в скором времени Екатерина Иоанновна скончалась.

Что касается воспитания Елизаветы, то едва ли ее родители особо заботились о нем. И только при императрице Анне Иоанновне, по-видимому, было уделено внимание воспитанию юной принцессы с тем, чтобы передать престол ее потомству.

Положение маленькой принцессы при императорском дворе было не из легких. Дело в том, что, с одной стороны, немецкая партия с Остерманом и Левенвольдом во главе тайно надеялась видеть в ней если не преемницу Анны Иоанновны, то, по крайней мере, мать преемника. Именно в ней хотели иметь соперницу цесаревны Елизаветы Петровны. С другой стороны, Бирон боялся молодой принцессы, ибо она впоследствии могла занять российский престол, хотя в то же время мечтал женить на ней своего сына. Вот почему с самого детства принцесса Анна стала объектом всех придворных интриг, нашептываний и нелестных отзывов. Для придворных интриганов Анна являлась яблоком раздора. Поэтому не случайны противоположные высказывания о принцессе очевидцев описываемого времени. Так, например, супруга английского посланника в Петербурге леди Рондо писала о ней следующее: «Принцесса Анна, на которую смотрят как на наследную принцессу, теперь уже находится в таком возрасте, что могла бы заявить себя чем-нибудь, тем более что ее воспитывают с такою заботою; но в ней нет ни красоты, ни грации, и умея не высказал еще ни одного блестящего качества. Она держит себя очень степенно, говорит мало и никогда не смеется, что мне кажется неестественным в такой молодой особе и происходит, по моему мнению, скорее от тупости, нежели от рассудительности…» Другого мнения, возможно тоже субъективного, об Анне Леопольдовне придерживался граф Миних-младший. «Принцесса Анна, — пишет он, — сопрягала с многим остроумием благородное и добродетельное сердце. Поступки ея были откровенны и чистосердечны, и ничто не было для нее несноснее, как столь необходимое при дворе притворство и принуждение».

Императрица Анна Иоанновна, не желавшая видеть нелюбимую царевну на троне, рано задумалась о своем преемнике и по совету Остермана, Левенвольда и Феофана Прокоповича выразила желание найти пятнадцатилетней племяннице достойного жениха.

Поручение императрицы выполнял граф Левенвольд: он искал жениха за границей. Прусский двор, узнав о желании Анны Иоанновны, рекомендовал маркграфа Карла. Переговоры шли успешно, но их сорвал австрийский посланник в Берлине фельдмаршал Секендорф. Вскоре венский двор предложил другого жениха — племянника императрицы Марии-Терезии, принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Бевернского. Новое предложение было принято, и четырнадцатилетний жених в 1733 году явился в Санкт-Петербург, получив чин полковника кирасирского полка.

Небольшого роста, тщедушный и белобрысый, робкий юноша с неуклюжими манерами, да еще и заика, не понравился ни императрице, ни тем более невесте.

Юного принца стали воспитывать вместе с Анной, полагая, что между детьми укрепится привязанность, которая в молодых людях впоследствии перейдет в более нежное чувство. Однако надежды императрицы не оправдались: принцесса Анна с первого же взгляда невзлюбила своего суженого. Молодые люди не сошлись характерами, и принцесса Анна демонстративно игнорировала Антона-Ульриха.

«Принц нравится мне так же мало, как и принцессе, — говорила Анна Иоанновна Бирону, — но высокие особы не всегда соединяются по наклонности. Будь что будет, только он никогда не должен иметь участия в правлении; довольно и того, если дети его будут наследниками. Впрочем, принц кажется мне очень миролюбивым и устойчивым человеком. Во всяком случае, я не удалю его со двора, чтоб не обидеть австрийского императора».

Принц Антон-Ульрих участвовал в двух кампаниях фельдмаршала Б. К. Миниха и с юга возвратился загорелым, более возмужавшим офицером. Однако это не произвело впечатления на принцессу Анну; ее внимание привлек красавец саксонский посланник граф Линар. Посещавший придворные балы щеголеватый граф, отличавшийся образованностью и светской любезностью, безусловно, пленил сердце племянницы императрицы. Началась тайная переписка через гувернантку принцессы Адеркас. Когда история романа открылась, Линара отозвали, гувернантку выслали в Германию.

В придворных кулуарах все чаще говорили о предстоящем браке Анны Леопольдовны и Антона-Ульриха, который откладывался по разным причинам на неопределенный срок. Между тем принцессе минуло двадцать лет; к этой поре она выровнялась и стала красивой девушкой. При среднем росте Анна была довольно полна, но эта полнота не портила ее, а придавала ей какую-то величавость. Цвет лица принцессы был бледный и нежный, волосы густые и темные, добрая улыбка и кроткий взгляд — все это делало ее привлекательной.

Сохранились ли в ее сердце воспоминания о Линаре — это осталось тайной, которую принцесса вряд ли поверяла кому-нибудь, разве только одной неразлучной спутнице своей уединенной жизни статс-даме Юлиане Менгден. Жених же, принц, не встречал с ее стороны к себе внимания и расположения и, несмотря на его желание и постоянные попытки хотя бы несколько сблизиться с невестой, встречал лишь холодность. Но такое обращение с принцем не могло уже изменить ее участи, так как по политическим соображениям императрицы принцесса должна была стать женой нелюбимого ею человека.

«Это все сделали вы, министры проклятые!» — сказала однажды принцесса Анна в разговоре с кабинет-министром Волынским, не будучи в состоянии сдержать чувств в отношении Антона-Ульриха. Тогда собеседник спросил ее:

— Чем же вы, Ваше Величество, недовольны?

— Тем, — ответила принцесса, — что он весьма тих и в своих поступках несмел.

В ответ Волынский ей заметил:

— «Если же принц Брауншвейгский тих, то тем лучше для Вашего Высочества, потому что он будет вам в советах и в прочем послушен, и что ежели бы Вашему Высочеству супругом был принц Петр Бирон, это было бы хуже для вас».

Принцесса согласилась, ибо юного Бирона она еще меньше могла выносить, чем тихого жениха.

Как бы то ни было, но время свадьбы приближалось.

Приготовления к свадьбе принцессы Анны делались большие: более года работали только над ее экипажем и одеждой прислуги, чтобы придать предстоящему празднеству вид великолепного уличного зрелища. Императрица Анна Иоанновна как будто в последний раз готовилась показать во всем блеске роскошь и великолепие своего двора.

Обряд обручения происходил с большой торжественностью в присутствии всего двора. Все началось с того, что великий канцлер граф Головкин и князь Черкасский ввели принцессу Анну Леопольдовну в аудиенц-зал. Когда последняя, расстроенная и бледная, предстала перед императрицей, то та объявила о своем согласии на брак с принцем Антоном-Ульрихом Брауншвейг-Бевернским.

Эти слова явились приговором для принцессы Анны. Она с плачем бросилась на шею тетке, крепко прижалась к ней. Императрица некоторое время сохраняла важный вид, но наконец и она не выдержала: на глазах Анны Иоанновны появились слезы, и она с заметной нежностью стала целовать племянницу в лицо и в голову. Эта сцена длилась несколько минут, затем императрица, слегка отстранив от себя принцессу, встала и вышла, но вскоре вновь вернулась. Начались поздравления. Первой подошла к принцессе с поздравлением цесаревна Елизавета.